Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой».
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля...»

На твоем старинном гербе
Конь, послушный только тебе,
Для прыжка берущий разбег.
На моем гербе - белый снег.
На гербе старинном твоем
Роза алым горит огнем.
Жажда счастья? Вызов судьбе?
Белый снег на моем гербе.
На гербе твоем - щедрый меч,
Что ни взмах - головушка с плеч,
Будь то зверь или человек.
На моем гербе - белый снег.
У снегов обычай таков:
Ни следа от конских подков,
От обугленных лепестков,
От напрасной крови врагов.
Стал мой герб белее стократ.
После битвы был снегопад...

Милая девочка, где твои крылья цвета дождя?
В воздухе плавно кружится и падает наземь перо.
Сломаны ветром? Потеряны в дальних краях?
Ты не заметила? Не было больно? Да, повезло… …
Милая девочка, кто твое небо цвета мечты
Тучей свинцовой вымазал так, что не видно в нем звезд,
Кто обернул твою душу газетой, как будто цветы?
Стало теплей, но не слышно волшебного запаха роз.
Милая девочка, ты меня учишь кофе варить
Так, как написано в книге для домохозяек и жен.
Жизни не хватит! Я все равно буду шампанское пить
Фартук в зеленый горошек на мне будет просто смешон!
Мне восемнадцать, в тебе целых шесть тысяч прожитых зим!
Я так люблю твою вечную тихую грусть обо мне.
Слезы совсем ни к чему, мы еще пять минут помолчим
Не прикасаясь словами к прощальной ночной тишине...
Милая девочка…

Заблудившийся эльф горько плакал на площади
Странно-серого города, где шёл дождь из чернил.
И потоками чёрными тот с тоскою пронзительной
В центр светлого острова, что в душе, хлёстко бил.
-Что ты делаешь, мальчик мой,
В этом мире бездушия,
Где погублены краски все,
Кроме чёрной беды?
Воздух мёртвого города,
Серый цвет равнодушия
Словно ворон по берегу
Оставляет следы.
-Не сумел я спасти в лесу
Друга детства от злобных чар,
Умер он на моих руках,
А меня лес изгнал.
И с тех пор вот скитания
До прощения-мой удел.
Задал я небесам вопрос
И сюда вдруг попал.
-Вытри слёзы, хороший мой,
А давай перекрасим всё
И любовью согреем мир
От земли до небес?!
этот город тебя лишь ждал,
И последний свой вздох отдал,
Чтобы ты появился здесь
И простил тебя лес.
Поднял дивные очи эльф, улыбнулся сквозь слёз туман,
Что-то тихо шепнул под нос и кивнул мне в ответ.
И пошли мы по улицам тёмно-серого города
Стен касаяся нежностью и даря ему свет...

У неё в голове не метель,а зима с ураганами,
а в вишневых губах её прячутся глупостей тысячи.
и она для него – невозможная, чУдная, странная,
но никак её образ в сознанье своем он не выключит.
И порою ночами уставший, измученный мыслями,
он до боли в глазах изучает её фотографии.
а она излагает себя и эмоции письменно,
где-то варит борщи, оттирает замызганный кафель. И
он наивно считает, что сможет со всем этим справиться,
что она – как и многие – вспыхнет и скоро забудется.
а она по ночам гонит мысли о нем, забывается
и улыбку свою дарит фильмам Эмира Кустурицы.
и встречая её, он старается, держит дистанцию,
убеждает себя в несерьезности всей ситуации.
а она едет с ним до ненужной ей, в принципе, станции,
чтобы лишь для него пару лишних минут улыбаться…

Ниоткуда с любовью мрнадцатого мартобря
расскажу историю. Она будоражит всех.
Ее даже бобриха читает выводку своих бобрят,
полагая, что в жизни от этого их ждет успех.
Римский друг мой, в ней очень простой сюжет.
И имя у девочки простое как «хлеб» или «добро»,
а возраст — ни то, ни се: плакать умеет уже,
но плавать еще не умеет, в отличие от бобров.
Бобры не появятся больше в этом стихотворе-
нии: метафора исчерпала себя, а автор норовом крут.
В проколотом иглами инея сиреневом декабре
в замерзшей бобровой хатке, обнявшись, бобры умрут.
Пока же июль. И девочке на днях подарили мяч —
круглей живота беременной, этакому дитю.
Но счастье ушло безвременно и начался жесткач.
Когда ты читаешь эти строки, мячик уже тю-тю.
И я кричу ей ниоткуда, из мартoбря какого-то:
плач бесполезен, немногие в этом мире добры.
А мяч свой получишь после. Его, новый и непроколотый,
выгрызут изо льда умершие бобры.

Бредут поэты при луне,
а мы с Пегасом - ржем (с)
М.Петелина
Я непризнанный автор Comedy – clubа,
Злобный гений, сосватавший белке орех.
Мне народ говорит: «Ненормальная баба»,
Я сижу и плюю с небоскреба на всех.
Вот толпа собралась, возмущается, ходит –
Мол, Пегас – это чуткая к фальши душа…
А у нас с этой лошадью общее хобби –
Примоститься повыше и просто поржать.

Учитель в гневе выходит из позы лотоса, хватает розги, бесится и орет:«Басё, ну когда ты уймешься уже *с вопросами?! Ищи свое «я» и утихни,несносный кот!». А Кот сидит на циновке с луной и цаплями, и морда –славным кругленьким кирпичом, и на все крики Учителя проницательно Кототвечает только одно: «А чё?» И дзен скоро рухнет, как пагода внаводнение, Учитель промухал истину – и не раз: Басё тренируетангельское терпение, лукаво прикрыв турмалиновый третий глаз.

сама с собою говорю ...спрашиваю и отвечаю

Подарите мне крылья... Получится?
В день рождения или к весне...
Я не стану сомненьями мучиться -
Как мне быть и зачем они мне.
Мне хотелось бы белые-белые,
Чтоб ложилось перо на перо,
Чтобы мысли негаданно-смелые
Не сломали в полёте крыло.
Вы не бойтесь - они мне понравятся,
Подберите размер по плечу,
Мне так важно успеть не состариться,
Прежде, чем я от вас улечу...
Придержу я ладонями ветреность,
И поймаю воздушный поток,
А небес голубая растерянность
Промелькнёт под подошвами ног.
Задохнусь от восторга и ужаса,
И оглохну от свиста в ушах...
Мне всегда не хватало так мужества,
Чтобы сразу шагнуть через страх.
Подарите мне крылья... Не можете?
Даже мысленно? Даже во сне?
Неужели ничем не поможете...
На кого же рассчитывать мне?