Лилу Сабрум

Я в Сети встречаю знакомых старых...Кот Басё(H) (H) (H)
Я в Сети встречаю знакомых старых,
В смысле, среднего возраста подлецов,
У них фотки с девчонками на канарах.
У особо отчаявшихся – кольцо.
Они что-то ищут в моих заметках,
Оставляют в комментах липкий флуд,
Я терплю, когда называют «деткой»
И бешусь, если спрятаться не дают.
И у каждого – проседь, пивной животик,
Небольшая карьера, большой кредит.
Я для них игровой автомат, наркотик…
Хорошо, что есть выходы из Сети.

2
Вот другой приходит, мнется, скрипит: постой, я тянусь, и жилы натянуты, как струна, может быть, для него минута – одна за сто, а таким и вечность, в общем-то, не нужна. Я живу на износ, на заказ, на любой каприз, обучаю время под дудку свою плясать, я б хотела ночью с кошками на карниз, только я живу совсем глубоко в часах. Да и кто их, часы эти странные, разберет, если кто-то доволен – другому опять не в лад, потому что часы безнадежно идут вперед, и не будет пружины, чтоб их повернуть назад. Вот сломать бы часы, уронить, утопить в волне, океанским штормом прямо по ним пройти… Я пружина, лежащая так глубоко на дне – и в запасе вечность, чтобы меня найти.

Одному за минуту, другому - за полчаса...
Кот Басё
Одному за минуту, другому за полчаса жизнь рисует время стрелками наяву. Я пружина, живущая так глубоко в часах, что никто не узнает, где же я там живу. Вот один приходит, все норовит быстрей, я сжимаюсь так, что дрожит и болит в груди, я б могла вам год прокрутить без труда за день, только что тогда останется впереди?

Сценарий написан давно. Только я не учу...
О будущем там ни одной вразумительной строчки.
Пометка моя на полях возле слова "хочу" -
У каждой актрисы по жизни - свои заморочки.
Молчит режиссёр, наблюдая мой вечный дебют,
Ему безразличны успехи мои и ошибки.
А шанса второго сыграть эту роль не дадут -
Она называется "жизнь". Надо с первой попытки.
Вернуться бы вновь за кулисы… Но выбора нет,
Тяну свою роль до антракта – мне хватит терпенья.
На скользких подмостках событий – знакомый сюжет:
Больные глаза, неуёмное сердцебиенье…
Уже отзвучали слова моего визави…
Сейчас, по сценарию, кажется, реплика дамы?..
По тексту – «люблю»… тут, пожалуй, весь текст о любви!
А я, как назло, с юных лет не люблю мелодрамы…
Да чем же ОН думал, когда эту роль мне давал?!
Неужто не знал – я чертовски плохая актриса!
Прикрыться бы маской… Увы, это не карнавал.
Не выручит Бог – режиссёр моего бенефиса…

Мы шли этапом. И не раз, колонне крикнув: "Стой!",
садиться наземь, в снег и в грязь, приказывал конвой.
И равнодушны и немы, как бессловесный скот,
на корточках сидели мы до окрика: "Вперед!"
Сто пересылок нам пройти пришлось за этот срок!
И люди новые в пути вливались в наш поток.
И раз случился среди нас, пригнувшихся опять,
один,кто выслушал приказ и продолжал стоять.
Спокоен, прям и очень прост среди склоненных всех
стоял мужчина в полный рост, над нами, глядя вверх.
Минуя нижние ряды, конвойный взял прицел.
"Садись!- он крикнул.- Слышишь, ты?! Садись!" Но тот не сел…
Так было тихо, что слыхать могли мы сердца ход.
И вдруг конвойный крикнул: "Встать! Колонна! Марш! Вперед!"
И мы опять месили грязь, не ведая куда.
Кто с облегчением смеясь, кто бледный от стыда.
По лагерям - куда кого -нас растолкали врозь,
и даже имени его узнать нам не пришлось.
Но он, высокий и прямой, запомнился навек
над нашей согнутой толпой стоящий ЧЕЛОВЕК...

2 Ну а ещё я когда-то была мужиком-рыбаком в Коломне,
В жарком Байрам-Али - полуголой метательницей ножей
В диких лесах Валдая - лихой пожирательницей ужей,
И трубадуром в мультфильме, и кем-то ещё… до сих пор не вспомню…
Я ненавижу спам, обожаю сауны, склоны, сплин
Свет, Сыктывкар, стратегии, сабо, ссуды, секунды, суши…
Я – как сама гармония…, просто какой-то там янь и ин…
Если б была крестьянкой, то у меня бы родился сын
Где-нибудь в Муроме… Звали б его непременно тогда Илюшей…
Адрес моей прописки – прекрасный дворец с расписным крыльцом…
Только последний месяц я почему-то живу в палате.
И санитар со шприцом и таким нехорошим большим лицом
Мнит себя мудрецом, о чём-то спорит с моим отцом –
Всё еще не готов признать мою принадлежность к знати…
Так что, прошу тебя, великий ужасный прекрасный принц,
Выйди из ступора, замка… ну или хотя бы… из интереса
Сядь на коня и под стук копыт такой вот: «тыдынц-тыдынц»
Мчись забирать меня в сказку…
(твоя принцесса)

НЕДОСКАЗОЧНОЕ
1 Милый прекрасный принц! Приезжай, пожалуйста, на коне
Белом… или любого другого (красивого чтобы) цвета.
И забери меня в чудесный замок свой, наконец…
Как ты меня узнаешь? Да так и узнаешь. Несложно это:
Я в сарафане красном в зеленый горошек и длинном (в пол)
На голове кокошник, в зубах сигарета, в руках гармошка…
Собственно, всё.. но пока санитар мне не сделал второй укол,
Хочешь, я про себя сейчас ещё расскажу немножко…
Я хороша собой, правда вот жаль – не всегда в себе.
Маленькая… С большой… Из хорошей семьи… С плохим аттестатом…
Хобби – играть на деньги, на свежем воздухе, на губе…
Я выпиваю, ворую, гадаю на' руку по судьбе…
Не одобряю мат… Но, если надо, могу и матом…
Это не первая жизнь, мне, кстати, очень комфортно в ней.

Будда учит нас, Ваня,
что жизнь - это цепь страданий.
Прекратить их в принципе можно.
Нужно только убить желанья,
что их порождают. По Будде
ничего я делать не буду.
Вот буду лежать и плакать.
Имею такую причуду.
Ваня, когда я плачу,
я расплачиваюсь за что-то
по какому-то высшему счету.
И получаю сдачи.
Притом получаю грубо.
Я побегаю и прилягу,
и боль сжимает меня, как тюбик,
и я выделяю влагу.
И невидимый самописец
регистрирует: любит - не любит,
взвоет или не взвоет.
Жизнь сжимает меня, как тюбик,
и я выделяю слезы,
улыбки, вопли и песни,
и мне жалко мои желанья
убивать - ведь они прелестны!
И, коль многих моих желаний
ты причина, - радуйся, Ваня,
что оба мы христиане
и я не стремлюсь к нирване.Ирина Богушевская

2
Лежа в койке с похмелья,
я чувствую: мир с места стронут.
Голова моя - схема вращенья в атоме электронов.
Мысли жужжат и летают
друг вкруг друга по странным орбитам,
и в каждой маленькой мысли
носишься, милая, ты там.
А может быть, нас закаляют? Как сталь?
Чтобы мы закалялись?
И не боялись влюбляться, и не плакали, расставаясь?
Чтобы оскоминой стали нам страсти и, равно, страданья?
Чтоб поняли мы, что это - не главное в мирозданье?
Очень много вопросов и очень нету ответов.
С кем ты сейчас, моя милая, еще интересно, и где ты.
Грустно мне очень, когда ты торчишь в Лозанне,
а я соглашаюсь с Буддой, что жизнь - это цепь страданий.
Ирина Богушевская