О преданности собак (Собачье Сердце)
Беспомощный, щенок худой скулил у моего порога.
Я принесла его домой, дала ему поесть немного.
Хотела отнести назад, но сердце ёкнуло несмело,
Поймала я собачий взгляд, и молнией пронзило тело.
Наверно, правду говорят: «Ты друга за версту узнаешь.
Один лишь только нужен взгляд, и ты поверишь и оттаешь».
«Ну что ж, дружок? Уговорил»,- прижав его я прошептала.
А он от радости скулил. Собачье сердце ликовало.
Лизал мне щёки. В мокрый нос его я нежно целовала.
«Спасибо, что пришел, мой пёс. А то, одна я так устала».
Мы жили вместе, он и я. Года летели незаметно,
Он хорошел день ото дня и был мне предан беззаветно.
Он лаем радостным будил, с работы ждал, переживая,
Он точно знал, как по часам, когда я выйду из трамвая.
Он с полувзгляда понимал мое плохое настроение
И в тот момент не приставал, ходил за мной послушной тенью.
Везде меня сопровождал. Смеялись глупые соседи:
продолжение

Был июльский поздний вечерок …
Шла гражданка , выпивши изрядно ,
дёргая *собачий *поводок
поминутно псу орала - « Р-ррядом!!!»
Пёс команды знал все назубок ,
даже " Фу!" считал он райским пеньем
и был рядом так, как только мог ,
тыкаясь в костлявые колени !
Он и так и сяк всё мерил шаг ,
и метался , напрягая жилы ,
но не мог предугадать зигзаг ,
ведь с прямой хозяйка не дружила .
Был неблизок этот путь домой ,
но дорога легче , если двое
связаны цепочкою одной ,
как одною общею судьбою ...

До утра скитались бы впотьмах,
по чужим дворам кружа во мраке,
если бы не метки на столбах ,
что читать умеют все собаки !

Бог Вас людям дал в награду!
Чтоб грели сердце, радовали глаз!
Как мало вам от человека надо,
Как много получает он от Вас.
Когда собака с человеком рядом -
Уходит из души по каплям зло.
Она всегда поймет Вас с полу взгляда,
Наполнит дом уютом и теплом.
Когда потреплют нас в житейской драке,
И, кажется, напастям нет конца -
Зализывают раны нам собаки
И слезы слизывают с нашего лица.
Так пусть же Человек, венец- творенья,
Каких бы в жизни не достиг вершин -
Склонит чело с любовью и почтеньем
к четвероногим врачевателям души!

Кошка сделана из меха, из желаний и загадки.
Кошка это не собака, у нее свои повадки.
Кошка чьей-то быть не может. Ценит ласку и заботу.
Очень тяжко приходилось ей без дома в непогоду.
Кошку выдумали люди, чтобы приходя с работы
Гладить сидя на диване, забывая про заботы.
Кошка в дом приходит ночью, через форточку на первом.
Она знает много окон, просто быть умеет верной.
Кошка дело настроенья, подойдет когда захочет.
Если и одарит взглядом, тоже как-то между прочим.
Кошке хочется на крышу, что б влюбляться под луною.
Помни, кошке не заменишь волю только лишь собою.
Кошка в темноте все видит, ярко желтыми глазами.
Мягкие у кошки лапки, только правда с коготками.
Кошка странное созданье, с ней так сложно, не до смеха.
Мне нужна такая кошка! Кошка сделана из меха…

Поэты взялись засобак!
А почему? Да просто так:
Ну что писать о человеке
Сегодня, в двадцать первом веке?

Собачка, погоди. Я сам готов заплакать,
оставила с тобою нас одних,
сиди мы в сумерках заката
и коротаем время "на двоих".
Не плачь, собачка, не скули,
как далеко она уйдет?
То счастье что осталось позади
печальным личиком сверкнет.
Мы подождем. Нам некуда спешить,
она вернется, уж поверь на слово,
она без нас не сможет жить...
Для встречи мы давно готовы.
Ну что ты, милый, не виляй хвостом,
к порогу нашему ее прибило.
Забудь что было, думай о другом...
Как хочется чтоб нас она любила.

Одинокая птица над полем кружит,
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтоб я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
И боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нибудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь - улыбнувшихся мне.....
Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.

От Волка человеку.
Вы подошли и плюнули мне в душу
За то, что не похожа я на Вас.
Конечно, людям злобный Волк не нужен…
Но знайте: Волк хотя бы не предаст.
Вы можете назвать меня убогой,
И маленькой, и глупой, и больной…
Поплачьтесь обо мне своему богу,
И может он расправится со мной.
Мне в жизни легче, ибо я ничтожна,
Но тяжелее, потому что я одна.
Жить Волку меж людей ужасно сложно!
Но разве боль моя для Вас важна?..

Про Волка
Для графини травили волка.
Его поступь была легка...
Полированная двустволка -
Как восторженная строка!
Был он гордый и одинокий.
На виду или на слуху
Стрекотали про смерть сороки
Беспардонную чепуху.
Упоённо рычала свора,
Егеря поднимали плеть -
Все искали, где тот, который
Призван выйти был и умереть?
Нет, любимая... Даже в мыслях
Я не буду ни чей холоп.
Я уже не подам под выстрел
Свой упрямый звериный лоб.
И моя негустая шкура
Не украсит ничей камин.
Пуля - дура? Конечно, дура...
Только в поле и я - один...
Всё бело, и борзые стелют
Над равниной беззвучный бег.
Эх, дожить бы хоть до апреля -
Посмотреть как растает снег.
Как по небу бегут беспечно
Облака до краёв земли...
И влюбиться в тебя навечно,
За секунду до крика: "Пли!"

Услышав волка вой в ночи,
Задумайся над содержаньем.
Быть может, песня о любви,
Или печаль, тоска, страданье.
Он долго жил среди ослов,
Он ненавидел одолженья,
Знал он нежность и любовь,
И ревность, боль и униженье.
Он думал, что прошла любовь,
Поставил в этом деле точку,
Послушался опять ослов,
И превратился в одиночку.
Он понял, что такое страх,
Он понял, что такое счастье,
Боится, что остался прах,
Да и в душе опять ненастье.
Он ненавидит сам себя,
Он будет жить, страдать, бороться,
Он не забудет ничего,
Что в этой жизни как даётся.
Волк будет жить среди людей,
Он не поставит в жизни точки.
Ничто не может быть сильней,
Чем сердце волка-одиночки...

Зверь ненавидел этот мир,
Где все вокруг – напоминанье,
О той, которую любил,
С кем вместе жил одним дыханьем,
С той, с кем рассветы он встречал,
И подарил всего себя,
Ту, что навеки потерял,
И память лишь о ней храня,
Волк день и ночь вдвоем с тоской
Как призрак по степи блуждал,
Не видя участи иной,
Он смерть отчаянно искал.
Зверь звал ее, молил прийти,
Но слышал эхо лишь в ответ…
Забытый всеми на пути,
И жизнь ушла, и смерти нет…
Так еще долго в час ночной
Уставший путник слышал где-то
Вдали печальный волчий вой,
По стЕпи разносимый ветром.
***
Летели дни, недели, годы,
Пора сменялася порой
Слагались мифы, песни, оды
О том, как волк любил степной.
И только самый черствый сердцем,
Махнув презрительно рукой,
Промолвил: «Все вы люди лжете,
Нам не дано любви такой…»

VI
Все лапы в кровь – матерый гнал по следу.
Душа кричала: «Только бы успеть!»
Он так хотел подобно ветру
К любимой на подмогу прилететь.
Но не успел…
Своею грудью он закрыл лишь тело
И белоснежный оголил отчаянно оскал.
Вдруг, человек, взглянув в глаза ему несмело,
Оставить волка своре приказал.
Охота кончилась, и свору отозвали,
Оставив зверю щедро право жить.
Но только люди одного не знали,
Что хуже участи и не могло уж быть.
Такую боль в словах не передать,
И не дай Бог ее почувствовать кому-то.
Волк жизнь свою мечтал отдать,
Чтоб для любимой наступило утро.
Но смерть сама решает, с кем ей быть,
Трофеями своими не торгует.
Нельзя вернуть… Нельзя забыть…
Здесь правила она диктует…
VII
И вот опять…как прежде одинок…
Все снова стало на круги своя.
Свободой обреченный степной волк
Без воли к жизни, без смысла бытия.
Померкло солнце, небо стало черным,
И в равнодушие окрасился весь свет,
С тоской навеки обрученный,
Печали принявший обет,
ПРОДОЛЖЕНИЕ

V
А дальше было все предельно просто,
Все точки жизнь расставила сама….
Но по порядку…Осень
Осталась в прошлом,
Взамен нее пришла зима…
Степь занесло и замело снегами,
Повсюду были заячьи следы.
И с солнца первыми холодными лучами
Ушла волчица в поисках еды.
В то утро волк проснулся не от ласки,
Не от дыхания возлюбленной своей.
Вскочил, услышав звонкий лай собаки,
И голос человека, – что еще страшней.
Охота началась. Завыла свора,
В погоню за волчицей устремясь,
На белоснежном чистом фоне
Смешались клочья шерсти, кровь и грязь.
Она дралась как одинокий воин,
Бесстрашно на куски рвала врагов.
Соперника подобного достоин
Не был никто из этой стаи псов.
Они волчицу взяли в тесный круг
И в спину подло свои клыки вонзали.
От волчьей смелости пытаясь побороть испуг,
Охотники добычу добивали.
А человек за сценой наблюдал,
Ему хотелось крови и веселья,
Он ради смеха жизни клал
Без малой доли сожаленья.
продолжение

Цена была большая…но об этом дальше…
Быть вместе им пророчила судьба…
Но плата за безумство счастья
Порой бывает слишком велика…
IV
Волк и волчица так похожи были,
Две одиноких родственных души
Всю жизнь брели среди камней и пыли
И, наконец, судьбу свою нашли.
Они дыханием одним дышали
И мысли все делили на двоих.
Чего завистники им только не желали,
Но что влюбленным было до других…
Им море было по колено,
Да что там море… Целый океан!
Бескрайние просторы неба
Клал волк возлюбленной к ногам.
Им было больше ничего не надо,
Друг друга только ощущать тепло.
Всегда повсюду вместе, рядом,
Всем вопреки, всему назло.
На свете не было и никогда не будет
Столь преданно смотрящих волчьих глаз.
Поймет лишь тот, кто до безумства любит
И так же был любим хотя бы раз.
продолжение

Она была как кошка грациозна,
И вместе с тем по-женски не спеша
Трофеем наслаждалась хладнокровно
Безжалостная хищная душа.
Один лишь взгляд, да и того довольно,
Не понял сам, как навсегда пропал.
Забилось сердце зверя неспокойно.
Забыв про все, он за волчицей наблюдал.
Она была пленительно красива,
Свободная охотница степей.
Держала голову свою так горделиво.
С тех пор все мысли были лишь о ней.
III
Матерый злился на себя, не понимая,
Что так влечет его? Он потерял покой.
И чем взяла его волчица молодая?
Боролся с чувствами, боролся сам с собой.
Он не любил и никогда не думал,
Что существует нечто больше, чем инстинкт.
Потерянный ходил он в своих думах,
Пытаясь ту охоту позабыть.
Но как волк не старался – все едино,
Обречены попытки были на провал.
Забыть не смог. И так неумолимо
Сердечный ритм все мысли заглушал.
Однажды он сказал себе: «Ты воин!
Чего хотел, всегда имел сполна.
Так и сейчас возьми, чего достоин,
Какая б не была за то цена!»
продолжение

А он гордился тем, что был свободен
От чувств и предрассудков, от других
Волков, что были по своей природе
По рабски слепы в помыслах своих.
Тяжелый взгляд наполнен благородством,
Чужих законов волк не признавал,
Жил по своим. Так гордо и с достоинством
Смотрел врагам в глаза и побеждал.
Волк становился все сильнее с каждым годом
И одиночества свою печать хранил.
Была терниста и трудна его дорога,
Но милости к себе зверь не просил.
И этой доли был он сам избранник,
Он выбрал путь, и сам хотел так жить.
Среди чужих – не свой, среди своих – изгнанник,
Готов был жизнью за свободу заплатить.
II
Зверь вышел как-то утром на охоту
И вкус кровавой жертвы предвкушал,
Ведь хищника жестокую породу
Бог для убийства слабых создавал.
Пронзительным и острым волчьим глазом
Охотник вдруг оленя увидал.
Расправив грудь и выгнув спину разом,
К еще живой добыче побежал.
Но не успел достигнуть своей цели,
Последний вздох олень издал в чужих клыках.
Своим глазам сначала сам он не поверил:
Волчица серая стояла в ста шагах.
продолжение

История красива, но грустна,
Не ждите здесь счастливого финала,
Не ждите здесь борьбы добра и зла,
Добро бороться и проигрывать устало.
I
В краях далеких, где резвится ветер,
Где воздух пахнет вольною судьбой,
Давным–давно жил там один на свете
Красавец одиночка волк степной.
Он жил один, вдали от целой стаи,
И не нуждался более ни в ком.
Его за это даже презирали,
Везде считая зверя чужаком.
продолжение

Я расскажу легенду прошлых дней
(Пусть каждый понимает так, как сможет)
О сером степном волке и о ней,
О той, что всех была ему дороже.

Старый пёс прибился к магазину
И сидит упрямо у двери:
Может, пожалеет кто-то псину
И кусочек бросит: "На, бери!" И знает, что скорее в морду плюнут,
Чем потреплют по спине рукой,
И, смеясь, под ноги резко кинут
Из-под вкусностей пакет пустой.
Грязный пёс сидит, не убегает.
Просто чует - нету сил искать.
Боль внутри растёт, не отпускает:
Остаётся лишь терпеть и ждать...
Может, кто-то добрый станет рядом
И протянет колбасы кольцо...
Пёс ему отплатит долгим взглядом
И запомнит накрепко лицо.
День прошёл, но ни одной подачки.
От мороза тело всё свело...
Нестерпима вонь от сигаретной пачки
И сверкает битое стекло.

Поводырь
Они шли тихо, по пустому парку,
И осень осыпала их листвой!
Старик слепой, в руке сжимая палку,
И рядом пёс, красивый, молодой!
«Вот это пёс!» - В моём мозгу забило –
«Вот это друг! По жизни, навсегда!»
Он вёл его так бережно и мило!
Чтоб не коснулась путника беда!
Ведь сколько нужно выдержки собачьей,
Любви своей, и верности отдать?!
Слепой не сможет поиграть с ним в мячик,
И просто так, по парку, погонять!
Невидимыми нитями привязанный,
Он обходил преграды стороной,
Он с ним ходил везде, путями разными,
Вёл в магазин, и вёл его домой!
Он стал ему и мамою и папой,
Его глазами, верною женой!
Собака – поводырь, я жму Вам лапу!
И кланяюсь Вам, низко, всей душой!

Преданный сеттер
Пролетело быстро лето
Дачный кончился сезон
Собирали люди вещи
Трамбовали все в фургон
Поудобней все уселись
Завели с трудом мотор
Мокрой лапой скреб усердно
Крупный сеттер о забор
Приоткрыв окно машины
Крикнул хрипло – место, жди
Завтра за тобой приеду
Дождик в будке пережди
Преданным до боли взглядом
На дорогу пес смотрел
Лаз когтями разрывая
Он к хозяину хотел
Час он рыл, промок бедняга
Весь в грязи, с открытым ртом
Сделав лаз, за куст корявый
Зацепился поводком
С лютым воем, рыком, лаем
Дергал сеттер поводок
И в попытках бесполезных
Бедолага изнемог
Вечерело, дождик хлещет
Тело мокрое трепещет
Голос хрипнет и ревет
Пес хозяина зовет
А машина быстро мчится
По широкому шоссе
Что-то вскоре с ней случится
Скрежетало в колесе
Громко музыка играла
Заглушая скрежет, звон
И в кювете оказался
Перевернутый фургон
День прошел, потом неделя
Истощенный пес хрипел
Он, всего не понимая
Жизнь несчастную терпел
Ветер выл, мороз по коже
Он все ждал, и вдаль смотрел
В перелеске свет мелькнувший
Псине душу обогрел
Он поднялся отряхнувшись
Радостно вилял хвостом
Только фары вдруг исчезли
Повернув за крайний дом
Диким голосом утробным
Он залился от тоски
Только тщетно, ведь в округе
Не осталось ни души
Дни тянулись, как столетья
Сеттер сильно исхудал
И в бессилье, полулежа
Он хозяина все ждал
Шерсть собачья уж не грела
Голод псину одолел
И почуяв чей-то запах
Он подняться не сумел
Это сторож возвратился
Он участки проверял
И на сеттера наткнулся
Пнул клюкой и отвязал
Только силы не хватило
Старику его поднять
И оставил он собаку
Под забором умирать
На последнем издыханье
Взгляд собачий стекленел
Пес былое вспоминая
Замер и окоченел…

И вот незрячий с лабрадором
Идёт в учебный городок,
Обходит ямы и заборы,
Держась за жесткий поводок. Пёс по команде "вправо", "влево"
Мгновенно изменяет курс.
"Ищи скамейку" - нет проблемы,
"Работа" - что же, потружусь.
Ни шум шоссе, ни гул вокзала
И ни людская толкотня -
Ничто собаке не мешало
Свою работу выполнять.
Дни незаметно пролетели,
Слепой давно забыл свой гнев,
За две учебные недели
Душою к другу прикипев.
Болели мышцы, ныли ноги,
И верно, было от чего,
Зато всё меньше мрачных мыслей
Теперь тревожило его.
А мать светилась счастьем просто,
Ведь прямо на её глазах
Сын стал как будто выше ростом,
Как будто шире стал в плечах.
* * *
Под вечер прибыли в посёлок,
Свой путь закончив непростой,
И ахнул чей-то пострелёнок:
- Смотрите, пёс-то золотой!
Краснел последний луч заката
И сыпал инеем мороз
На щёки бывшего солдата,
Что стали мокрыми от слёз.
Но слёзы не были укором
Тому, кто выстоял в беде
И шёл, доверясь лабрадору,
Навстречу собственной судьбе.

Знакомились в просторном зале.
Под тёплым светом фонарей
Ему собаку показали
И рассказали всё о ней.
Он был рассержен поначалу,
Он был сердит и даже зол.
Ещё бы! Он хотел овчарку,
А тут какой-то лабрадор.
С короткой шерстью, лопоухий,
И в довершение всего,
С готовностью подставил брюхо,
Когда погладили его.
Ну как обычная дворняга!
- Меня в посёлке засмеют,
Быть может, он и симпатяга,
Но мне другого пусть дают.
Чтоб дрессирован был, как нужно,
Чтоб выполнял команду "Фас",
Я ведь собаку, не игрушку,
Просил, товарищи, у вас.
Немало сил преподаватель
Потратил, чтобы объяснить:
Не могут злобные собаки
Слепых по улицам водить.
И в магазин, и на работу,
На рынок, или на вокзал,
Что будет лишь одна забота -
Намордник чтобы не снимал.
Чтобы кого-нибудь не цапнул,
За нарушителя приняв,
Не заупрямился внезапно,
Сердитый проявляя нрав.
продолжение

3. Встреча
А над Купавною морозец
Свои развесил кружева.
И электрички звонкий голос
Сюда доносится едва.
А по заснеженной дороге
Усталый, недовольный, злой,
Едва передвигая ноги,
Идёт, держась за мать, слепой.
Он был порядком озадачен,
Сомнений много пережил,
Когда в первичке председатель
Им взять собаку предложил.
Мол, будет друг тебе, помощник,
Сходить в аптеку, в магазин.
Глянь на себя - святые мощи,
А ведь спортивный парень был.
Ходить совсем уж разучился,
С людьми общаться перестал.
Слепой подумал и решился,
И заявленье написал.
Два года ждать он согласился,
Но время даром не терял:
Читать по Брайлю научился
И книги все перечитал,
Где о собаках говорилось,
Как их кормить, и как учить,
Ему хотелось, даже снилось
Скорее вызов получить.
И получил, собрал вещички,
Билет на поезд - и вперед!
Москва, вокзалы, электрички,
Шум, суета, кругом народ.
В Купавне - тишина. И только
Слегка поскрипывая, снег.
Деревья шелестят тихонько,
Как будто шепчутся во сне.
продолжение

Дни незаметно пролетели,
И малышам пришла пора
Узнать, что их на самом деле
Работа трудная ждала. Им предстояли испытанья,
Где ум и смелость шли в зачет,
Здоровье, выдержка, вниманье,
И много прочего ещё.
Собака быть должна спокойной,
Послушной и не лаять зря,
Чтоб выполнить могла достойно
Нелёгкий труд поводыря.
Щенок прошёл успешно тесты,
Внесён в каталог, в протокол,
Закончилось собачье детство,
Подросток стал учеником.
Наука нелегко давалась,
Пёс был подвижен и умён,
Но трудность в том и заключалась,
Что слишком был активен он.
Ему хотелось прыгать, бегать,
А нужно медленно идти,
Ни кошек, ни собак, ни белок
Не замечая по пути.
А воробей, с куста вспорхнувший
Под самым носом - просто жуть!
Ну как же можно равнодушно
Пройти и глазом не моргнуть?
Но был инструктор непреклонен.
Терпенье, ласка, вкусный корм.
И вот уже по доброй воле
Ему послушен лабрадор.
Охотно выполнит команды,
Подаст перчатку, трость найдёт,
И все опасные преграды
Легко и точно обведёт.
Он от работы был в восторге,
И с красным крестиком овал
Носил всегда так важно, гордо,
Как чемпионскую медаль.
продолжение

2. Щенок
Был день и радостный и яркий
В тот безмятежный месяц май,
Когда воскликнула хозяйка:
- Давай, мамаша, принимай!
И тёплый ласковый комочек
К собачьим сунула соскам.
- Ну, ты даёшь! - на пять-то дочек
И только одного сынка!
Упрёк собакой не был понят -
Она старалась, как могла,
А сколько и какого пола -
Уж это не её дела.
А над Купавною шумели
Такие тёплые ветра,
Задорно травы зеленели,
Сирень неистово цвела.
Росли щенки невероятно,
На "Педигри", как на дрожжах.
Росли их животы и лапы,
И конопушки на ушах.
Кобель был самый конопатый,
И, как подсолнух, золотой.
Был неуклюжий, угловатый,
Тяжелый, будто налитой.
И он совсем не зазнавался,
Хоть был из тех, кто с давних пор
Витиевато назывался
Нерусским словом "лабрадор".
продолжение

Пятнадцать суток без сознанья,
В глубокой коме, в чёрном сне.
Вся жизнь, весь холод мирозданья -
Над ним, в могильной тишине.
Врачи руками разводили:
Уж сколько дней ни жив, ни мёртв.
Его ведь из кусочков сшили,
А он, смотрите-ка, живёт!
Тянулись долгие недели,
Болели кости, ныли швы,
А он, как будто, в самом деле,
Себя не чувствовал живым.
Ему повязку не снимали,
Но он на ощупь угадал,
Что там, под мокрыми бинтами,
Лишь окровавленный провал.
Что свет дневной и сумрак ночи
Теперь едины для него.
Слепой. Слепой! - какая горечь,
Какая в этом слове боль!
За что? За что он принял муки?
За что он потерял глаза?
И в искалеченные руки
Не может даже ложку взять?
За чьи амбиции крутые,
За принцип дьявольский какой
Платили парни молодые
Такою страшною ценой?
* * *
И вот последняя страница
Его больничного листа.
Теперь он может возвратиться
Домой, в знакомые места.
Неплохо, но ведь мать-старушка
Не инвалида вовсе ждёт.
Надеется, что он, вернувшись,
Семью, детишек заведёт.
Найдёт хорошую работу,
Построит ладный, крепкий дом,
И в нём счастливые заботы
Своим польются чередом.
А он - слепой! И в одночасье
Вся жизнь зачёркнута к чертям.
Какой там дом? Какое счастье?
Какая может быть семья?
Пока привык на ощупь в доме,
Он всю посуду перебил.
Дом стал чужим и незнакомым,
Стал чёрным и враждебным мир.
Слепой замкнулся, стал черствее,
И жалости не принимал.
Часами мог лежать в постели,
Угрюмым, молчаливым стал.
И люди стали сторониться -
С ним рядом было нелегко.
А мать и день и ночь молилась,
Но как до Бога далеко!
продолжение

1. Слепой
Их окружили за деревней,
Когда, спалив её дотла,
Они к спасательным деревьям
Несли разбитые тела.
Душманы лопались от злобы,
Их гневу не было границ,
Парням сломали руки, рёбра,
Глаза им выжгли из глазниц.
Насквозь пропитанные кровью,
От ярости осатанев,
Ребят в заброшенный колодец
Столкнули, как в могильный склеп.
Клонился день в закат кровавый,
Кружило стаей вороньё
Над русскими, что так бесславно
Нашли пристанище своё.
* * *
Четыре трупа из колодца
На третьи сутки извлекли.
Им больше не увидеть солнца,
И неба, и родной земли.
Глаза солдат сухими были.
Чужая дикая страна,
Для многих станешь ты могилой.
Всегда будь проклята, война!
Но что-то вдруг зашевелилось,
И от кровавого комка
Рука живая отделилась,
И пальцы вздрогнули слегка.
продолжение

Негромко хлопнув, затворилась дверь,
А в след смотрели карие глаза.
Ну что ж ,собака, сделаешь теперь?
А с шерсти на пол сорвалась слеза.
Лежал на полке, слушал стук колес,
А поезд уносил куда-то вдаль,
Вздыхал один в квартире верный пес -
В глазах слеза, застывшая печаль.
Соседка принесла ему еду,
Но отвернулся, в лапы спрятав нос,
Как будто бы в тумане... иль в бреду
Лишь только вздернулся и опустился хвост.
Четыре дня! Четыре долгих дня,
И вот уж поезд мчит его назад!
Он рад родного города огням
И встрече предстоящей очень рад!
Взбежал по лестнице - и ключ в замок,
Ах, кажется все было так давно,
Родного дома преступил порог,
А в комнате... Разбитое окно.
Нос по ветру, ища знакомый след,
Собака шла по запаху, но вот,
Упала, обессиленная в снег
Не веря, что ее он бросить мог.
А карие глаза глядели вдаль,
Замерзли лапы и поджался хвост
И воем с глотки вырвалась печаль,
Но вдруг задвигался холодный черный нос.
Знакомый запах? Да! Знаком! Знаком!
И лапы позабыли вдруг про боль -
Вперед, за милым слабым ветерком
Влекла его собачья любовь!
Сбивая лапы в кровь о мерзлый лед,
Спешила, красный высунув язык
Туда, где человек, скучая, ждет,
Что б радостный его услышать вскрик,
Что б заглянуть в счастливые глаза,
Услышать ласковый, знакомый смех!
Но... Заскрипели, взвизгнув, тормоза
Отбросив пса на мягкий рыхлый снег.
Ползком вперед, а сзади следом кровь,
Туда, где свет горит в родном окне
Влекла его собачья любовь
Но... Не дополз... Уткнулся мордой в снег.
А в даль глядят потухшие глаза,
Как будто видят, что не видно мне.
На шерсти - белым хрусталем слеза,
А с неба падает пушистый мягкий снег

Обреченность.... *
Зарешечено небо вольером бездомной собаки.
Ни друзей, ни свободы, ни воздуха – нет ничего!
Еще несколько дней ей осталось до собственной плахи.
Еще несколько дней… все давно за неё решено.
На отлов поступила бумага из местного ЖЕКа
Им плевать на собак, на собачью бродяжную жизнь.
Они даже не знают, что звали собаку ту Джеком
И что где-то в вольере сейчас ее сердце дрожит
От усталости, боязни, страха. Жестокость надзора
Порождает в глазах её ненависть, злобу и гнев.
Неужели достойна такого она приговора?
Неужели она заслужила невинную смерть?
Заслужила? За что? За бездомность, усталость от жизни?
Если так посудить, то бездомных и уйма людей,
Но мы их не казним, не сажаем в вольеры, как лишних,
А даем шанс на жизнь до конца не предписанных дней.
Люди, слышите?! Что вы за люди? Вы – твари, вы - звери!
Если собственной подписью пишете псам приговор,
Ведь животное вам до последнего вздоха, но верит,
А вы к казни его, будто это убийца, маньяк или вор.

Старая собака
*Из дома старая собака,
Пропала, странные дела!
Хозяин звал её, однако,
Она и к ночи не пришла!
На утро, взяв с собой двустволку,
Пошёл искать в ближайший лес.
Устав, и ноги сбив без толку,
Подумал: «Знать попутал бес,
Ушла гулять, и заблудилась,
Вернётся, значит, будем ждать!»
Не знал хозяин, что собака,
Ушла из дома – умирать!
Чтоб слёз хозяина не видеть,
И хоть надежду сохранить,
Пусть верит в то, что заблудилась,
Пусть хоть в лесу, но будет жить…
Любви собачьей – нет предела!
Лишь материнская под стать,
Она пред смертью, всё ж хотела,
Не заставлять его страдать!

Убили собаку, лучшего друга,
Убили собаку, всадив в спину нож.
"Утром убили, - сказала подруга, -
Беги вон на поле, может, найдёшь!"
И я побежала по белой тропинке,
Без шапки, раздетой, почти босиком.
Текли по лицу непрерывно слезинки.
И я утирала их кулаком.
"Не верю, не верю!" - в мозгу всё стучало.
Ну где же она?! Да вот, на снегу
Застывшая кровь: И я закричала,
А слёзы из глаз всё быстрее бегут.
И вспомнились, псина, те дни, что когда-то
Бежали по лугу с тобой до реки,
Играли, рыбачили там до заката,
Любили тебя детвора, старики.
И всё же кому-то она помешала,
Собачья незлая, простая душа.
Я слёз уже больше не вытирала,
Домой потихоньку её принесла.
"Убили собаку? Да что тут такого?" -
Сказал наш сосед, постояв у дверей.
Как страшно, что так вот, ну проще простого,
Мы, люди, бываем опасней зверей.

Вой Волчицы

В густом лесу среди берез как буд-то чувствуя вину
Не проливая лишних слез волчица воет на луну.
Её молитвы в небесах скорбящим эхом отзовуться,
В её серебряных слезах обиды горькие прольються.
Не для себя она живет, не за себя она страдает–
У её мягких сильных лап волчонок тихо умирает.
Едва живой, еще скулит и смотрит мамочке вглаза.
Из раны его кровь бежит, по шерсти катится слеза.
И волчица вдруг замолкла, и глаза её от слез блестят;
Видит мертвого волчонка и его последний взгляд.
Легла на кровавую траву и лапами обняла его тело,
И лижет рану и листву, и шерсть, что раньше зверя грела.
А материнские глаза глядят на темный небосвод,
На небе новая звезда – волчонок мамочку там ждет

От страха он бежал ещё быстрее,
И не хотел плохих вестей познать,
Но чувство от беды, еще иглы острее.
Боялся очень сильно он дочку потерять.
И страх Кириллу не давал покоя,
Он даже Отче Наш, который раз читал,
У Бога он просил за все прощенья,
И вспомнил, как весной волчицу убивал.
И вот уже недалеко осталось,
Как вдруг он крик своей дочурки услыхал,
И сердце очень сильно, больно сжалось.
Представил вдруг, как волк его дочурку рвал.
А в это время разыгралась драма.
Волк кинулся, собакам начал глотки рвать.
И кровь лилась, как будто из фонтана,
Но волк один, откуда силы взять.
Он из последних сил сошёлся в схватке,
Весь в ранах, пса последнего добил.
И из последних сил, он подошёл к девчонке,
И голову свою, ей на колени положил.
Волк умирал, и кровь стекала струйкой,
Душа стремительно летела вверх,
Девчонка плакала, обняв его рукою нежной,
Просила, чтоб отца простил за совершенный грех.
А волк её ужё не почти слышал,
В последний раз вздохнул, закрыл глаза.
И где-то в поднебесье, в лесу тихом,
С любимою волчицей и детьми бежал.
Бежали волки в поднебесье, не спеша,
По млечному пути, по самому по краю,
Ведь если у тебя чиста душа,
Тебе всегда откроются ворота Рая.
Охотник к дочке быстро подбежал,
Обнял её, и громко так заплакал.
У волка он прощения просил,
Но мертвый волк его уже не слышал.
История, рассказанная мною
Печальна, но дает нам всем понять,
Что волки тоже могут жить душою,
А человек не должен зверем стать.

И лишь девчушка все его жалела.
Она кормила, гладила седую шерсть,
И часто ему слезы вытирала,
И у него прошла обиды страшной месть.
Ведь только люди могут мстить годами.
И не пора ли нам закрыть для мести дверь?
Ведь даже волки могут жить душою,
А человек живет, как страшный лютый зверь.
Но слово волк, от слова вольный ветер,
Его как свет, ни в чем не удержать.
И вот сорвав задвижки со всех петель,
Он в лес сбежал, чтоб снова вольным стать.
Прошло с тех пор лет пять, а может больше.
Девчушка выросла, она - луч света для отца.
Она ходила в лес, за ягодой подальше,
Была как мать, красива и умна.
И вот однажды в зимний день морозный
Пошла встречать отца, с охоты он спешил.
Вдруг вьюга замела, и ветер очень сильный
Порывом резким девочку с дороги сбил.
Она по лесу шла и в сумерках плутала,
Пока не подвернула ногу, вот беда!
И поняла, что тропку потеряла,
А ночка очень темная, как на беду была.
Но ночка - не беда, беда идет страшнее.
Голодных стая псов учуяли её.
И жажда крови их гнала быстрее,
И вот, совсем чуток осталось до нее.
И девочка от страха сильно закричала,
Увидев в злобной пене псов оскал,
И вдруг, как от удара стая встала.
Перед девчонкой волк седой стоял.
Он вспомнил, как она его ласкала,
Когда он в клетке от беды страдал.
Как слезы маленьким платочком вытирала,
Когда свою волчицу с сыновьями вспоминал.
И дочку потеряв, Кирилл в расстройстве,
В тайге на лыжах, дочкин след нашел
И вдруг увидел волка след, и от капкана метку
Он понял, мести срок, расплаты подошёл.
продолжение

И вот охотники селом собрались.
Решили завтра, утром в лес идти.
Оружие, капканы с собой взяли,
Чтоб волки не смогли от них уйти.
А в это время жизнь в тайге кипела,
Волк наблюдал за играми волчат.
И ничего беды ещё не предвещало.
И жизнь текла по всем канонам в такт.
Охотники волков флажками обложили,
Загнали в угол, к скалам у реки.
От страха все, дрожа, волчата заскулили,
В волчицу, первым выстрелил Кирилл.
Она так плавно, мертвая упала.
Волк, видя это, бросился к щенкам,
Но лапа почему-то вдруг застряла,
Попала в приготовленный капкан.
И на глазах, его волчат убили,
Он сам не знал, как это пережил.
Охотники с убитых шкуры сняли,
И волк от боли в сердце, тигром взвыл.
Его связали как раба, цепями,
В село на волокуше отвезли,
И он порвал бы всех врагов клыками,
Ведь все отлично знают, волка ты не зли.
Его как тигра в клетку посадили,
У дома, у Кирилла во дворе.
И чтобы смирным был, плетями били,
Но волка не сломать, он не собака в конуре.
И он уж не рычал, он только плакал, * * * * * * * * * * *
По-волчьи тихо так, не показав оскал.
И если говорят, что нет души у волка,
То почему же он, как человек стонал.
Наутро, выйдя из своей избушки,
Кирилл дар речи сразу потерял.
Вчерашнего он не увидел волка в клетке.
От горя, за ночь зверь, как белый иней стал.
Но время потихоньку, незаметно плыло.
И жизнь, как полная река текла.
Неволя волка чуточку смирила,
Но боль потери так и не прошла.
продолжение

Страшный ЗВЕРЬ (прочтите объязательно !!!)
История, придуманная мною,
Поможет разобраться вам теперь,
Что волки, как и люди, могут жить душою,
А в людях может поселиться страшный зверь.
Весна особенно в тайге красива,
А для зверья, наверно, просто Рай.
Бежит ручей, извилисто, игриво,
Цветут цветы, и ароматы на весь край.
Кузнечики в траве наперебой стрекочут,
Шуршит осины самый верхний лист,
И филины вдогонку всем хохочут,
И соловья в чащобе слышен свист.
И в этом дивном от природы крае
Двухлетка, волк волчицу повстречал.
И стали жить вдвоем, и по законам волчьей стаи
Никто, такой любви в округе не встречал.
Он был красив, и самым сильным волком,
Лишь молния была ему подстать.
Она была, по-волчьи, так красива
Что за нее мог, не жалея жизнь отдать.
И от любви от этой волчьей, сильной
Волчата появились, четверо щенят.
И волк от радости большой и чистой,
На скалах песни пел, что у ручья стоят.
Щенки росли стремительно и быстро,
И радовались им отец и мать,
Но к ним уже беда из дома вышла,
И рано им об этом еще знать.
В селе, недалеко от волчьей лёжки
Охотник жил, по имени Кирилл.
Жил с дочкой, голубые глазки
Жену свою, он год назад похоронил.
Дочурку он лелеял, баловал немножко.
Она, как мальчуган, одна росла.
И были её быстрыми, как речка ножки,
Видать вся, в своего отца пошла.
В тайге, недалеко, в заброшенной деревне
Собак бродячих стая завелась.
В селе вначале птицу воровали,
Затем охота на скотину началась.
А люди впопыхах не разобрались,
Им главное виновного найти.
И вечером селом посовещались,
Решили, что всё делают волки. * * * * * * * * * * * *
продолжение

Гламурный кот

Голову сверху вниз,
Здравствуйте леди, мисс.
В миску мне молока,
Ваша, мадам рука…
Можно еще сардин.
Тех, что с морских глубин.
Я Вам дарю свой «МУР»
Любите Вы гламур.
Я бы гонял взашей,
Розовых, здесь, мышей.
Только у них в ответ,
Цвета такого нет…
Значит, лизнув млака
Спатоньки мне – пока!
Видеть во сне сардин,
Рыбок, с морских глубин.
29.03.10 Берлин


© Copyright: Андрей Бельке, 2010

Волчица Когда на небе звезды засверкают,
Меня разбудит мягкий свет луны.
С ресниц уж больше слезы не стекают,
Шаги мои уж больше не слышны.
Пусть раны заживут на мягких лапах,
Пусть шерсть моя густая скроет шрам,
Глаза закрою и пойду на запах…
Я буду долго бегать по горам
И буду на луну я выть с тоскою,
Бросать и снова продолжать искать,
Но раз всегда останусь я такою,
То от любви придется отвыкать,
Забыть, что раньше чувствовать умела,
Забыть, что есть внутри меня душа,
Привыкнуть, что теперь я в волчьем теле,
И по земле скитаться не спеша.
Меня звала остаться волчья стая,
Но я ушла. Они мне не нужны.
Да, я одна, лишь о тебе мечтаю,
Твоим оскалом смотрит диск луны.
Ищу тебя. Волков встречала много;
Тебя, боюсь, не встречу никогда…
В душе умрут тоска, любовь, тревога,
И сердце станет вдруг кусочком льда.

В стороне от дорог, в тёмной чаще лесной
Умирал от тоски старый волк в час ночной.
Его самка - волчица погибла от ран,
Угодила в поставленный кем-то капкан.
К ним злодейка-судьба повернулась хвостом,
Ничего не поделать, сталь крепче клыков.
Ничего не поделать? Нет, как бы не так!
Тот, кто ставил капкан, для него - злейший враг!
А с врагами один может быть разговор -
Зуб за зуб, глаз за глаз! Волк умён и хитёр.
В этой битве без правил есть вопрос - кто кого?
Кровь за кровь! Лишь один есть ответ для него!
Волк пошёл по следам, уничтожил собак,
Перерезал весь скот, в этом он был мастак.
Он от пули ушёл, не попался в капкан.
Он сумел отомстить и теперь умирал.
Много лет был он в стае своей вожаком,
Но вернулся туда, где когда-то щенком,
Он резвился на травке и выл на луну,
Где увидел впервые волчицу свою.
Видно волк понимал, - жизнь назад не вернуть,
Остаётся одно - только лечь и уснуть!
Есть в звериной душе для любви уголок.
Этот был однолюб. Дальше жить он не мог!