И он решил...
И он решил - до неба пешком, раз в крыльях ему – отказ. Он помнил, как пахнет чай с молоком и вкус незнакомых фраз. Он помнил, как вышел из дома в ночь, узнав, что жизнь – это плен. Долг – ложь, а судьба-канцелярский скотч не даст ему встать с колен.
И он пошел в небеса пешком: что крылья? – лишь перьев горсть. «Ты знаешь, небо недалеко,» - поведал недавний гость. Вчера пришел к нему Господин седой, он пах коньяком и, как заведенный, одно твердил: «До неба недалеко.» Спорили с гостем почти до утра: «Помилуйте, это бред! Вся ваша сказка, как мир, стара, на небо дороги нет. К чему ходить в чужой огород, раз мне уютно в своем? Родился, вырос, продолжил род - и умер, а небо при чем? Не верил с детства ни в свет, ни в тьму, ни в карму, ни в Страшный Суд. Мне каждый пророк – как пожар в дому, молитва – сизифов труд.» Гость слушал молча, закрыв глаза и бороду теребя. А после только одно сказал: «Во всем этом нет тебя.» И тихо вышел, взяв в руки трость, не тронув чай с молоком. «Ты в этом мире – всего лишь гость. И небо недалеко». Все утро пил он, не мог понять – откуда взялась тоска? Царит в душе сплошной Вавилон, покоя нет ни ростка. Зачем пришел Господин седой, всей жизни разрушил закон… И мир его сжег своей ерундой – «До неба недалеко…»
А ночью к небу пошел пешком, раз в крыльях ему - отказ. Лишь помнил, как пахнет чай с молоком да вкус незнакомых фраз...

Ягодный возраст
Уже не утро, еще не вечер.
Мы где-то между: ни тут, ни там.
Уже разлуки верней, чем встречи,
Цветы, свиданья, увы, не нам.
Уж больше было, того, что будет.
И жизнь нас гнула, и мы ее.
Искрились страсти, сплетались судьбы,
Кроилось наспех житье-бытье.
Полыни горечь и запах лилий,
Смущенья трепет и боль стыда,
Мы все имели, мы все вкусили.
Кому-богатство, кому - нужда.
И нас любили, и мы любили,
В душе доныне прозрачный свет.
Как на ладошке изгибы линий,
Так и на сердце не стерся след.
А может все же еще не поздно
Встряхнуться шумно, как мокрый пес.
И вспомнить снова, что в небе звезды,
Что пахнет счастьем букет из роз!!!

Знаешь, наша встреча подобна блуду -
Праздное желание горемык.
Знаешь, я теперь навсегда забуду
Ломкое до выстрела слово «мы».
Знаешь, мне не больно, скорей забавно
Видеть страсти марочный суррогат.
Не хватило сил рассказать о главном -
Я тебе все так же не дорога...
Чувства, как пришельцы из ниоткуда
В оглашенном мире глухонемых.
Знаешь, я теперь навсегда забуду
Ломкое до выстрела слово «мы».

покуистически-распиздяйскому поколению....
(v)
По рассаженным костяшкам кулаков,
По циррозной увеличенной печёнке,
По броне несокрушимого "fuсk off",
По запястьям в антураже шрамов тонких,
По легендам о единственной любви,
По реальности запущенной простаты,
По фасаду равнодушных "c'est la vie",
Да по лёгким, сигаретами распятым,
По болоту графоманских серых строк,
По наклонной депрессивного настроя,
По наушникам, в которых умер рок,
По заветренным пельменям на второе,
По речам, где что ни слово — то вода,
По пропущенным рассветам и закатам
Ты узнаешь нас, родившихся, когда
Начинал кончаться век двадцатый...

Что мне тебе рассказывать по ночам?
Чьи имена раскраивать на столе?
Мы научились спокойно обо всем молчать,
когда наша жизнь пролетела за пару лет.
Я знаю, мы справимся – каждый со своим,
привычные демоны спрятаны под печать...
Мы же о главном, помнишь, не говорим.
Особенно вслух.
Особенно по ночам

Прикасаться к тебе, обжигать узнаванием пальцы -
Или падать ноябрьськой снежинкой к тебе на ладонь…
И опять уходить - для того, чтобы вновь возвращаться,
Среди сотен миров выбирая твоё «от и до»…
Прикасаться к тебе – пусть обветрены губы до боли…
Перепутать иллюзии с вечным, как мир - «наяву»…
Растворяться в тебе – и опять становиться собою,
И не думать о том, как потом нашу жизнь назовут…
Заглянуть в твою душу – и там, за своим отраженьем,
Средь глубин рассмотреть нерастраченной нежности клад…
И от ласки устав, замереть у ключицы блаженно,
И смотреть, как съедает рассвет темноту со стекла…
Прикасаться к тебе, обжигать узнаванием пальцы,
Пить твой запах взахлеб, или голосом нежным дышать…
И опять уходить - для того, чтобы вновь
возвращаться,
На границу миров, там где мирится с телом душa….

<p class="time_time" style="font-size: 9px !important; padding-top: 1px !important; padding-right: 0px !important; padding-bottom: 0px !important; padding-left: 0px !important; margin-top: 0px !important; margin-right: 0px !important; margin-bottom: 0px !important; margin-left: 0px !important; height: 15px; text-align: center; color: rgb(119, 119, 85); ">07:26

Не отвечая на звонки,
Стирая рукавом помаду,
Я своей гордости браваду
втирая каплями в виски,
и в голос вежливый – прохладу,
чтоб были фразы коротки:
- У нас обильный снегопад…
Спасибо, все уже в порядке.
Играет солнце *с ветром в прятки
Уже который день подряд…
А если быть совсем уж краткой.
Никто ни в чем не виноват…
Я ли расстроена?! – Отнюдь.
Душа опять вернулась в тело…
Забыла, что сказать хотела…
А…Мне пора. НЕ обессудь
Яичницею подгорелой
Горчит изжогой встречи суть.
Ты знаешь, этой жизни бег
Так прост мельканьем чьих-то судеб,
Что Время разживаться будет
Наличием сети аптек,
Но лечит больше сырный пудинг
Иль ежегодный «первый снег»…
Все. Заболталась. Все, пока.…
Да, ты звони, когда захочешь…
Так вспоминая, между прочим…
Что я была тебе близка…
И моих мыслей *- свора гончих
Скулит от каждого звонка…
………………………………..
В пустую трубку говорю,
Захлебываясь старым чаем,
Что приготовила вчера я,
Но лишь решила по утру,
Что на звонки НЕ отвечаю,
Кусая губы на ветру…

Знаешь, другие взимали дань за тепло и свет, утренний кофе, совместный дым сигарет. Ты же, чертовски разборчивый сердцевед,
требуешь платы за холодность многострочий. Ты был настолько дерзок, так нереально крут: мастер ремизов, мой персональный Брут. Я рассчитаюсь по каждой из страшных ссуд. Этот расчёт, поверь мне, будет предельно точен.
Виден конечный пункт и время "по тормозам". Дрожь по туману, дождь по моим глазам. Я рассыпаюсь зёрнами как сезам, тот, что любил ты в мягком французском хлебе. В этом потопе я - безковчегий ной. В мокрые пальцы капель я рвусь струной. Те кто не любят меня не пойдут за мной. Всё. Обнуляю счёт.

Ты был лучшим из снов, что приснился мне в ночь на субботу,
Повторился потом тихим утром воскресного дня,
Ты был блюзом с акцентом на низких несыгранных нотах,
Ты дарил симметричность миров продолженью меня.
Ты был очень неблизким в масштабе распахнутых окон,
Неумения ждать и желанья упасть с высоты,
В ощущении крыльев, упрямо забившихся в кокон,
Был немного чужим... только с сердцем давно был на "ты".
Был до боли родным в распростёртом, красивом размахе
Тех же крыльев, когда им надрывно хотелось летать,
Для души, замеревшей в беспамятстве где-то на плахе,
Оправданием был, разрешая на вдохе мечтать.
Ты был лучшим предчувствием с вечной приставкой "а может",
Как и я, был отмечен всё той же стихией огня,
Ты был лучшей мечтой... наяву станешь мне всех дороже,
Убегая из снов в моё утро воскресного дня?

Скоро будет зима... ты прогнозам всё так же не веришь?
Нарушаешь беспечностью лёгкий озноб холодов,
На уставших часах механизмы меняешь и меришь
Обещанья быть рядом опаской "ещё не готов".
А часы твои лгут с равнодушьем бывалого вора,
Что задумал украсть многоточья со смыслом мечты,
Вечера на двоих... и, не глядя, залил в светофоры
Красной краски притворство - как знак на запрет высоты.
Скоро будет зима и обрушится небо снегами,
Подавляя привычки прохладных касаний дождей
Таять нежностью вслух... ты скажи, что тогда будет с нами,
Не сумевшими стать чуть крылатее "просто людей"?
Я хочу, чтобы ты догадался, что так невозможно
Больше падать с разбега, не зная предел глубины
Одиноких ночей, уходя на заведомо ложный,
Изначально ошибочный круг по пунктиру вины.
Скоро грянет зима, никакого не будет ей дела
До рассчёта погрешностей летних растерянных дней,
Что, как бусы рассыпались в осень и вряд ли успели
На сплетении рук завязать узелок посильней.
Скоро будет зима... приходилось оттаивать с криком
От минувшей недавно, в которой просрочились сны
От смешенья с бессонницей где-то на грани, на стыке
Зарифмованных вьюг и дыхания тёплой весны.
Скоро будет зима... я хотела сказать: будет проще
Пережить её вместе... но всё, что сумела тогда -
Это лишь промолчать... только нежность понятна на ощупь -
Разреши её сердцу, пока ещё спят холода...