На моей земле видно так повелось,
Всё не слава Богу, всё не так, как у всех,
То ночами маемся, то засветло пьём,
Стороной взглянуть - и смех, и грех.
Ой, мама, мама, больно мне.
На моей земле каждый в правде ослеп,
Брат на брата прёт, сын отца тянет в блуд,
На моей земле вместо колоса - серп,
Вместо солнца - дым, вместо воли - хомут.
Так за веком - век, ни кола, ни двора,
От тюрьмы - сума на стыке эпох.
В драке не поможем, но случись война,
Даст Бог, победим, победим, даст Бог.
А у земли одно имя - Светлая Русь,
В ноги поклонись, назови её - мать,
Мы ж - младенцы все у неё на груди,
Сосунки-щенки, нам ли мамку спасать?
А на часах без пятнадцати три,
Время - как река, не воротишь назад.
А ты хоть раз попробуй оглянись
Да посмотри,
Что сумел, что сделал, и кто этому рад.
* * * * * * * * * * * * * * * * * Алиса (v)

:-)
*Прощание с осенью
* * * * * * * * Булат Окуджава
Осенний холодок. Пирог с грибами.
Калитки шорох и простывший чай.
И снова неподвижными губами
короткое, как вздох: "Прощай, прощай..."
"Прощай, прощай..." Да я и так прощаю
все, что простить возможно, обещаю
и то простить, чего нельзя простить.
Великодушным я обязан быть.
Прощаю всех, что не были убиты
тогда, перед лицом грехов своих.
"Прощай, прощай..." Прощаю все обиды,
обеды у обидчиков моих.
"Прощай..." Прощаю, чтоб не вышло боком.
Сосуд добра до дна не исчерпать.
Я чувствую себя последним богом,
единственным умеющим прощать.
"Прощай, прощай..." Старания упрямы
(знать, мне лишь не простится одному),
но горести моей прекрасной мамы
прощаю я неведомо кому.
"Прощай, прощай..." Прощаю, не смущаю
угрозами, надежно их таю.
С улыбкою, размашисто прощаю,
как пироги, прощенья раздаю.
Прощаю побелевшими губами,
пока не повторится все опять -
осенний горький чай, пирог с грибами
и поздний час - прощаться и прощать.
1964

Если будет чёрная зима
Я останусь дома
Сочиняя грустные слова
Для своих знакомых
Песни на полу
Голова на печке
Радость по утру
В этих перекошенных дворах
Заблудится сложно
Можно удивляться пустякам
И влюбляться можно
Waiting 4 the Sun
На обед картошка
Радость по утрам
Календарь прибитый над столом
Отражался в ложке
Вспоминал о друге дорогом
И грустил немножко
Холодно внутри
Но тепло снаружи
Маленькие дни...

Писать стихи -
Что лодку тащить на берег,
Ее засыплет песком,
Стихам никто не поверит,
В небе
Останутся кружиться
Только
Две одинокие птицы,
Белая - вверх,
А черная - вниз,
Может быть - страх,
А может - каприз,
Либо то и другое,
Либо просто так...
Писать на песке -
Это лучше, чем жечь бумагу,
Волна благодарит,
Вместо букв оставляя влагу...
Я на магнитофон
Запишу себе шум прибоя
И как летают, там летают,
В небе,
Эти двое:
Белая - вверх,
А черная - вниз,
Может быть - страх,
А может - каприз,
Либо то и другое,
Либо просто так...

Любовь и осень в чем-то вы похожи,
В вас красота и грусть одновременны,
Что душу так внезапно растревожат,
И след оставят в сердце непременно.
Любовь и осень в чем-то вы созвучны
Высокими и низкими тонами,
Печаль и радость слиты, неразлучны,
Плывут морскими *сильными *волнАми.
Любовь и осень в чем-то вы едины –
Приходом ярким и уходом *серым,
Но нет прекрасней жизненной картины -
Хотя б недолго быть единым *целым.

Пьяные ноты останутся при ключе.
В такт. Двадцать восемь ступеней. Строкой по спинам
Я проложила свой путь до тебя. Зачем? -
Необоснованно вписано в осень. Спи, нам -
сниться друг другу, согласно прогнозу рук,
четверть сезона и пару грехов до яви.
Я говорю тебе глупое слово «друг»,
скупо надеясь, что это меня избавит
от паранойи – не слышать твоё «хочу»
через молчание. Страны. И речевые
приступы прежде на вкус не знакомых чувств,
словно я рифмой сегодня пишу впервые
наши стихи, облаченные в кружева,
с тем, чтобы выглядеть крайне смешно и странно.
Ты – мой бумажный, подписанный оживать
нитями жемчуга, прописью океана.
Это ли нежность? Откуда такой финал?
Вряд ли ты видишь, - до боли в меня вникая.
Игры невежества. Что ты о страсти знал? –
Я не боюсь её. - Избранно привыкаю

Дьявол в белых одеждах танцует вальс,
мастерски, виртуозно тебя кружит.
и между вами такая случилась связь,
словно на этом основана чья-то жизнь,
будто ваш танец - жертвенный ритуал.
как на добычу, смотрит мне дерзко вслед.
ты подмигнула мне "он на тебя запал,
а между вами разница в триста лет".
Дьявол умён, циничен, красив собой,
для миллиона женщин большой кумир.
я понимаю, что завтра случится бой,
Высшие Силы будут делить наш мир.
Дьявол берёт твою руку, ведёт за стол,
взглядом в бокал роняет кусочек льда.
ты говоришь мне, что если уж он пришёл,
значит со мной останется навсегда.
ты меня с ним знакомишь, ты холодна,
держишь дистанцию честно и так легко,
он предлагает выпить мне с ним вина,
и обещает мёртвый в душе покой.
он так чертовски хорош, в нём легко тонуть.
за красотой его глаз не видать подвоха,
настолько, что хочется детство своё вернуть,
и спросить:
- мам, а почему дьявол - плохо?
но ты для него игрушка, заложница и раба,
скользишь по моей одежде, меня раздевая взглядом,
и хочется закричать тебе "ну разве я так слаба,
что вовсе безоговорочно могу быть с тобою рядом?!"
ты знаешь, конечно знаешь, что завтра грядёт война,
но любишь меня, и пальцы твои под столом немеют.
и ждёт моего ответа загадочный Сатана.
и с каждой секундой новой накал его чувств сильнее.
в последних прикосновеньях твой образ такой родной,
ты слёзы сдержать не можешь, хоть он и следит за нами.
целуешь меня в висок:
- ну так что, ты пойдёшь со мной?
- нет, извините пожалуйста, я не с вами.

Кокаиновый вальс
Smoker
Дорожка кокаина на белом пианино,
Игра в две ноздри вальсов Шопена,
Себя разотри в гулкой вселенной
Человечьим маслом, мукою блинной.
Сделай вдох белейшего воздуха,
Которым поздно очистить трахею,
В ней - глинозем города Грозного –
Черной дыры неделимой Расеи.
Оставь отпечатки на белых клавишах
Чернота пальцев будет контрастней,
Взашей *«калашей» гони из давешнего,
Молчащие в памяти – они опасней.
И красной линией – по черным и белым
Границей спектра плесни сущее.
Трофейный дедовский парабеллум
Захвати с собой в подарок Пушкину…
И белой дорожкой кайфа нездешнего
Войди (иль выйди), *вальсируя гладко,
С печалью о том, что тебя, всегрешного,
Другие сыграют. *По отпечаткам.

Бегемот- сестре.
Что поможет коту?
Солидный глоток керосина!
Я по-жизни дурак,
Я по жизни- кричу в пустоту!
Бедный сталкер!
Заклинило в зоне дрезину.
Или сердце мазутом испачкал
В одесском порту.
Станцевали мы танго, сестра.
Спляшем, милая, польку!
Под сосиски и пиво распутаем все узелки.
В Новый Год ты подаришь мне
Сердца пахучую дольку,
Прикоснувшись рукой
К наждаку непобритой щеки.

Это просто, как завтрак, как утро, как до-ре-ми: обними её, крепко и бережно обними.
Будь собой в череде пресытившихся, нагих...Её любят мужчины, она им е...т мозги -
это, видимо, карма такая, её судьба. Но, ты знаешь... Ей больно и страшно, она слаба,
у неё только кожа срастается шёлком ведьм, а на сердце - ожог на ожоге и шов на шве.
При такой-то игре ей не надо хороших мин.
Обними её.
Просто останься и обними.