Я обожаю дерзить и кусаться, прятаться в старый плед, по-вашему мне с небольшим за 20, зато по-моему, нет. Я чисто – пушиста, пока не спустилась с какой-нибудь дикой скалы, где ветрено, мшисто, и парашютисты, и планеры в виде стрелы. Я часто резка, даже неосторожна, бросаю хозяев и дом, я очень люблю шоколад и мороженое, и газировку со льдом. Я славно – приветлива, млеюще – ласкова, я, может, улягусь у ног – до первого летнего с яркими красками, до первых лучей на восток. Простите, мои одиноко – двуногие, я, может, еще забегу. Есть только свобода, подъемы и броды, и солнце на том берегу.

Мяу...

1
За окном – больничный сквер. Клёны с гнёздами грачей.
Клумба, голая, как плешь. Пять нестриженых кустов.
Сколько в нём сломалось вер?.. Сквозь отчаянья простор –
Сколько уплыло надежд?.. Он – больничный.
Он ничей.

Улыбайся.
Не молчи. Говори – не важно, что.
Если знаешь. Если нет – не смущайся, всё равно.
Эти скрытные врачи... Люди в белых кимоно.
Не дают простой ответ. – И не надо.

Длинный шток,
На котором реет флаг – на картине. Ветер стих.
Посиди со мной, хоть час. Здесь почти до десяти
Разрешают... Нет, не мрак. «Если любишь, – отпусти.» –
Может, это и про нас. Вурдалак ты, или псих,

Андрей, простите... нечаянно разбила...(F)

(v)

В прохладе греческого портика
Скользнет хитон на мрамор палевый.
Серебряной змеей эротика
Замрет на миг на тонкой талии.
Простых орнаментов гармония,
Узоров солнечных сплетение…
Но виноградный сок иронии
Плеснет в его глаза смятение.
И скроет дверь в потустороннее
Руины греческого портика…
Ты эротичная ирония
Я ироничная эротика.

************************************************** **
Во сне бываю я беспечен,

Она же - сможет
И расчленит и вынет печень
И снимет кожу.
**********************************
Проснувшись, я замечу, что она
Ещё и не ложилась. У окна
Сидит - и пишет ноготком стишочки...

На снятой кожи маленьких кусочках
********************************************

(*) (*) (*) (*) (*) (*) (S)(*) (*) (*) (*) (*) (*) (*)

Разучились уже любить
И ценить тех, кто верит, любит...
Мы боимся в тревоге жить,
Мы боимся, что больно будет...
Разучились – чтоб напролом
Рисковать, о том не жалея,
Не просчитывать, что – потом,..
Когда станет мечта твоею.
Осторожны теперь... мудры,..
Да чего там скрывать – трусливы.
Хотя где-то ещё добры,..
Благородны души порывы.
Говорим, что осталось жить
Нам, пожалуй, не так уж много.
Так зачем же гореть, любить...
И пускать на порог тревогу?!
Каждый в комнате-клетке сам
И хозяин себе и барин...
Охладели совсем к друзьям
И нас єто совсем не парит...
Погружается бренный мир
В равнодушия оболочку...
И привычка жить без любви,
В повседневности... – жирной точкой!..
Веселова Любовь

6
Через час в дверь Степановой позвонили.
- Кто там? - спросила из-за двери безутешная Степанова.
- Я. Эдуард, - донеслось с той стороны.
- Убирайся вон из моей жизни, мерзавец. Всё кончено. Не хочу тебя больше видеть. Никогда.
И довольная Степанова, умытая и высморкавшаяся, уселась на диван рядом со Скворцовой, поджав ноги в шерстяных носках и примостив белокурую голову на широкое скворцовское плечо.
- Мужики - такие сволочи все, - неуверенно пожаловалась Степанова.
- Да ваще уроды, - подтвердила Скворцова. - Пройдусь-ка я тут недалеко. Тортик возьму. "Муравейник".
- Фу, - поморщилась Степанова. - Никогда не понимала, как тебе может нравиться эта гадость.

5
Там она достала свой телефон и набрала номер.
- Алё? Это Эдик? Привет, Эдик. С тобой говорит Скворцова, подруга Степановой. Я высокая блондинка с голубыми глазами и пятым размером сам знаешь чего, хотя, если честно, я тебе пизжу, но зато у меня сороковой размер "Доктора Мартенса" и разряд по самбо. Так вот, Эдик, что ты делаешь сегодня вечером? А я уже знаю. Сегодня вечером ты покупаешь девятнадцать красных роз, пузырь шампанского и торт "Муравейник", не перепутай, она любит именно "Муравейник", приходишь к Степановой, объясняешь ей, что был дохуя не прав, и проводишь с ней романтический вечер. Да, у тебя есть альтернатива. Одна. Ты проводишь вечер со мной. И я тебе объясняю, что ты был дохуя не прав. Про разряд помнишь? Маладэц. Ну, короче, ты ж программист, значит - не совсем тупой. Всё. Давай. Пока.
И она вернулась в квартиру, громыхнула свою тушку на диван и стала смотреть телевизор. Показывали "Неуловимых мстителей".

4
Скворцова бросила трубку, грязно выругалась и через сорок минут была у Степановой.
Степанова сидела на кухне перед початой бутылкой бананового ликёра и смотрела в угол. По её лицу ползли крупные капли и падали с подбородка в ликёр.
- Всё скорбишь, - диагностировала Скворцова. - Ну-ну. Дай мобилу, я эсэмэску кину, а то у меня деньги кончились.
Степанова трагически кивнула. Скворцова взяла её трубку, быстренько запомнила последний набранный двадцать два раза номер, налила себе ликёру в чайную чашку, выпила залпом, скривилась и сообщила:
- Пойду на лестницу. Покурю.
- Ах, кури уже здесь, - обреченно прошептала Степанова.
- Не, вонять будет, - не согласилась Скворцова, - Кстати, а кто у нас Эдик?
- Программист, - всхлипнула Степанова
- О'кей, - одобрила Скворцова и вышла на лестничную площадку.

3
В ответ зазвучали душераздирающие всхлипы. Скворцова молча слушала, свободной рукой энергично ворочая компьютерную мышь (Скворцова всё ворочала энергично). Минут через пять всхлипы поутихли и истерзанный голос Степановой спросил:
- Ты меня слушаешь?
- Угу, - ответила Скворцова. - Кого хороним?
- Он меня борооооосил!!! - возопила Степанова и снова завыла ярославной.
- Ну да, это пиздец, - согласилась Скворцова. - Шекспир, нах.
- Ты не понимаешь меня! Эдуарда я по-настоящему... ыыыыы... полюбиииииила...
- Эдуарда? Когда мы виделись последний раз, у нас, помнится, был Геннадий. А виделись мы в прошлую среду.
- Ну разве в этом дело, Скворцова? Ты такая злая... Он должен ко мне вернуться! Он не может так поступать со мной! Приезжай ко мне сейчас же, я не хочу больше жить.
- Что, руки дрожат, веревку сама намылить не можешь? Щас. Всё брошу и буду тебе шарики надувать. Блин. Нафиг надо.

1
муравейник
(X) (Z) (X)
2
Ранним субботним утром (часа в два пополудни) у Скворцовой зазвонил телефон. Зазвонил, завибрировал и высветил надпись СТАРАЯ КАЛОША СТЕПАНОВА.
- Алё? - поинтересовалась в трубку Скворцова.

6
Скворцова вздохнула, развернулась всем корпусом в сторону входа и, воздев два пальца в благословляющем жесте а-ля боярыня Морозова, возгласила:
- Ну здоров тебе, демон семьсот шестидесятый с копейками.
- Вы, кажется, обознались, женщина, извините, я, кажется, ошибся дверью, - паренёк запаниковал, заметался, забегал глазками, бросил свою многотерпеливую розочку на пустой столик и рексом выскочил из кафе.
- А что ты хотел, детка, это интернет. Там, говорят, всё неоднозначно, - отряхнула ладони Скворцова. – Выходи, Степанова, твой мухожёр уже къебенезировался. Причем стремительным домкратом.
Степанова опасливо выглянула из-за угла.
- Уфффффф… Какой кошмар! Никогда больше не буду знакомиться по интернету, – она обняла Скворцову и положила белокурую головушку на её надежное плечо. – Пуууупсик! И что бы я без тебя делала?
- Замуж бы давно вышла, - пробурчала Скворцова. – Мамаша, ещё раз ноль пять тёмного и барышне эту её розовую гадость

5
- Demon762, - прошептала Степанова.
- Угу. Это серьёзно. А ты у нас тогда выходишь a.k.a. kisule4ka90, видимо.
- Восемьдесят шесть, - уже совсем тихо прошелестела Степанова, и вдруг съёжилась, приникла к стойке и уткнулась носом в свой коктейль. – Скворцова, по-моему, это он, фу, какой ужас, пожалуйста, пожалуйста, давай как будто ты – это я, ну пожалуйста, Скворцова, ну как будто это ты пришла на свидание, а я так, случайно тебя тут встретила и мы как будто просто болтаем?
- А мне-то на хрена этот уебан? – засомневалась практичная Скворцова, косясь через плечо на вошедшего утлого паренька с розочкой в руках. Судя по виду, биография у розочки была непростая, но героическая.
- Ой, ну помаши же ему уже ручкой. Я пойду в туалет, ладно? – пискнула Степанова и упорхнула в означенном направлении.

4
Степанова снова состроила домик из бровей и умильно прижала к груди кукольные ручки с перламутровыми ноготками. – А если он окажется ничего, то я подам тебе условный сигнал, например, поправлю серёжку, и ты скажешь, что тебе уже пора идти, а я дальше сама, ладно?
- А типа фотку потребовать было не алё?
- Мы с ним договорились на свидание вслепую, понимаешь? Романтично же. Как в кино.
- Блин, Степанова. Я понимаю, что в каждой девушке есть какой-то процент барбячьей крови, но твоя, по-моему, вообще вся вот такого вот придурошного цвета, - Скворцова ткнула пальцем в степановский бокал. – Как звать-то претендента на наши прелести?

3
- Эт что за "Кровавая Барби"? - убедительно сымитировала рвотный спазм Скворцова. – Буржуйское пойло, чуждое российской ментальности. Не пойдет. Гарсон!
- Я вам не гарсон никакой, - огрызнулась упитанная барменша степенного возраста в сиреневом нейлоновом фартуке.
- Извините, мамаша, погорячилась. Пивка мне ноль пять тёмненького. Убедительно просим не отказать в любезности, - улыбка Скворцовой действовала на барменш и продавщиц деморализующе. Получив своё пиво, она подобрела и выразила готовность внять речам Степановой.
Степанова поёрзала на стуле и робко призналась:
- Короче… … это… я тут как бы с мужчиной познакомилась. На одном сайте. Ну и у меня как бы с ним встреча. Сегодня. То есть… вобщем, он уже должен сейчас как бы подойти.
- Ага. А я как бы твоя бдительная дуэнья, по-русски говоря - пугало, - кивнула догадливая Скворцова. – Прикольно.
- Ну пуууупсик. А вдруг он ужасный? Интернет всё-таки. Там всё так неоднозначно… А с тобой я ничего не боюсь, -

2
- Спасибо, пупсик, жду в нашей кафешке через полчасика, целую, до встречи, - нежнейше чирикнула Степанова и отключилась.
До "нашей кафешки" было как раз "полчасика" быстрой езды в случае отсутствия пробок. Скворцова неженственно выругалась, с сожалением пихнула в бок недобитую грушу и двинула в раздевалку.
Она даже не очень опоздала, хотя Степанова была уже на месте и, состроив бровки домиком, нервно поглядывала то на входную дверь, то на часы над стойкой. Поскольку предметы эти находились на противоположных от Степановой полюсах, то Степанова являла собой картину достаточно динамическую. В руках она тревожно сжимала бокал, в котором колыхалась интенсивно окрашенная флюоресцентно-розовая жидкость.
- Ну. Чем поить будешь? - начала с главного Скворцова, пытаясь осторожно взгромоздить свою кубическую мощь на астеничный барный стул.
- Не знаю, я себе коктейльчик взяла, очень вкусный. Хочешь попробовать? - она предъявила бокал Скворцовой под нос.

барбячья кровь
(X) (D) (D) (X)
Однажды Степанова позвонила Скворцовой и с логопедической четкостью произнесла:
- Ты. Мне. Нужна.
- Ещё бы, - не стала спорить Скворцова.
- Немедленно, - уточнила Степанова.
- С этим сложнее, - была суббота, и Скворцова в это время как раз мордовала в спортзале боксёрскую грушу.

9
Заведение собралось закрываться, и официантки стали тактично шуршать, протирать столики и перемещать стулья. Подрезов со Степановой уехали на такси, активно целуясь. Скворцова подхватила с трудом стоящего на ногах Подковырова и поволокла его домой.
У подъезда Подковыров слегка проснулся, сфокусировал взгляд и спросил:
- Чо, может зайдешь, я тут фильм скачал зачотный, посмотрим.
- У тебя мобилка с фотиком? – спросила Скворцова.
- Мгм.
- Давай.
Подковыров дал. Скворцова сделала благожелательное лицо, сфотографировалась подковыровским мобильником и впихнула его обратно Подковырову в карман.
- Держи, мальчик. Вздрочнёшь при случае. Я сёдня добрая.

8
Степанова с треском захлопнула пудреницу и ткнула свой хрупкий пальчик в квадратичную скворцовскую грудь.
- Не смей отбивать моего мужика!
- Дура что ли? – выдвинула версию Скворцова.
- Ну почему так всегда? – жалобно спросила Степанова и, повиснув у Скворцовой на шее, горько и смачно зарыдала.
За столиком Подрезов с Подковыровым пили водку.
- Я боюсь женщин, - исповедовался дошедший до нужной кондиции Подрезов. – Представляешь, дружище Подковыров? Я. Боюсь женщин. Они все чего-то от меня хотят. Все требуют. Как будто я им всем должен. Всем и много. Это ужасно, брат Подковыров. Я не желаю быть ничьей надеждой и опорой. Мне не нужна ещё одна ответственность. Я сегодня понял: мне нужна такая женщина, как Скворцова – ей на меня насрать, зато с ней не надо быть милым и по улицам ходить не страшно.
- Скворцова – рулит, - мечтательно вздохнул Подковыров. – Зато у блондинки сиськи клёвые.
- Вот что нас погубит, брат, - безнадежно уронил голову Подрезов. – Нас всех погубят клёвые сиськи.

7
Подрезов рухнул на стул, выпил залпом рюмку коньяка и шумно выдохнул.
- Спасите меня, - грустно попросил он неведомо кого. – Скворцова, друг мой, будьте милосердным ангелом, позовите официантку, закажите мне водки, сделайте мне искусственное дыхание, усыновите меня наконец, о Скворцова.
- Щас, - пообещала Скворцова всё и сразу.
Степанова садиться за стол не стала, а предложила Скворцовой пройти с ней в дамскую комнату. Там она встала перед зеркалом и стала остервенело пудрить нос.
- Рассказывай, - Скворцова попыталась завести разговор.
- Отстань от меня. Я думала ты подруга. А ты - гадкая!
- В каком это вдруг месте? – не поняла Скворцова.

6
Подвыпившая Степанова уже давно хотела, поэтому взвилась кострами и в мгновение ока утянула Подрезова плясать. В отсутствии Подрезова Подковыров неожиданно воспрял, выпрямил спину, расправил плечи и, качнувшись в сторону Скворцовой, сообщил ей, что она классная.
- Мало того. Я – умница, - ответственно заявила Скворцова.
- Ну ты это, если с компом чего, винду там переставить или софт какой нужен – обращайся, не вопрос, - доверительно поведал Подковыров.
- Сразу! – пообещала Скворцова и вытряхнула из графина остатки водки. – Ну, давай. За научно-технический прогресс.

Часа через полтора Степанова с уплясанным до полусмерти кавалером вернулись к столику, Скворцова, воздвигнув мощные локти на стол и опасно жестикулируя вилкой, рассказывала Подковырову о свежесданном проекте. Подковыров внимательно слушал, изредка вставляя междометия «да ладно!», «фигасе!» и «ну ты, мать, кросавчег!».

5
- Перебьёшься, - возразила Скворцова. – Смотри, как бы я сама тебя не поимела и в желудок, и в печень, и во все остальные места.
- И такой же чистый, незамутнённый разум, - вздохнул Порезов.
- Она – моя лучшая подруга, - не очень к месту добавила Степанова и томно стрельнула в Подрезова глазками.
Когда принесли заказ, сказали несколько тостов за прекрасных дам, за знакомство и за прочее искусство, а беседа с подачи Степановой стала уклоняться в романтическое русло, к примеру, есть ли у Подрезова любимая девушка и тоже ли он считает блондинок легкомысленными, Подрезов совершенно без всяких к тому предпосылок отложил вилку, промокнул салфеткой губы и наклонился к Скворцовой:
- А не разрешите ли пригласить вас на танец?
- Чивооо? – Скворцова поперхнулась мимозой. – Я похожа на человека, который танцует?
- Не очень. Но мы ведь можем попробовать? – Подрезов игриво подвигал красивой вороной бровью. – Хотите?
- Вон, со Степановой пробуй. Она точно хочет.

4
- Итак, чем нас порадует сие заведение? – любознательно залистал меню Подрезов. – М-да… Убого, господа, убого. Но цены вроде бы адекватные. Пожалуй, я съем эскалоп. И выпью… выпью, выпью… о! Вот этого коньячку. Надеюсь, он настоящий. А вы, девушки?
- Я буду мартини и какой-нибудь низкокалорийный салатик, - жеманно оповестила присутствующих мамзель Степанова.
Скворцова демонстративно фыркнула.
- А мне пива, куриную ляжку в чесночном соусе с картошкой «Айдахо», салат «Мимоза» и малиновый чизкейк.
- А я наверно водки, - предположил Подковыров, которого не спрашивали.
- И водки тоже, но чуток позднее, - согласилась Скворцова.
- Господи, какая вы прелесть, какой вкус к жизни, - восхитился Подрезов. – Хотел бы я иметь такой желудок и печень.

3
- Ну котик, ты же понимаешь, так сразу куда-то вдвоём идти неприлично, он плохо обо мне подумает, мы с ним пока очень мало знакомы, поэтому он идет с приятелем, а я иду с тобой. Как бы просто посидеть. Как бы компанией.
- Ахуеть, какая компания. Заполошная блондинка и два неизвестных хера с горы. Не, я лучше в спортзал.
- Ну пупсиииик, - заныла Степанова. – Ну когда я тебя последний раз о чем-то просила?
- Вчера. Вчера я у тебя двигала шкаф.
- Кстати, мне так не нравится. Надо будет обратно переставить. Так мы договорились? А проект ты до девяти закончишь, ты же умница.
- Ага, мне уже сообщили. Ладно, до вечера.

Мужиков звали Подрезов и Подковыров.
Подрезов отращивал карьеру в солидной фирме, был лощён, подтянут, элегантен и, пожалуй, даже излишне для гетеросексуального мужчины хорош собой. Подковыров работал в той же фирме программистом и выглядел как программист, кроме этого он ещё носил длинные волосы, пятидневную щетину и футболку с застиранным портретом Сида Вишеза .

2
- Блин. Я думала, это не вы, - извинилась Скворцова.
- А это – я, - генеральный засмеялся, как Мефистофель. – Работайте, дорогуша, вы умница, я в вас верю.
Скворцова швырнула трубку на рычаг, и телефон в отчаяньи зазвонил опять.
- Скворцова, - осторожно сказала Скворцова.
- Пупсик, ну не бросай трубку, я быстренько, - вкрадчиво замурлыкала ей в ухо Степанова. – Короче, мы с тобой сегодня вечером идем в кабак с мужиками. В тот новый, классный, с зелёными диванчиками, помнишь, мы хотели зайти, но ты пожмотилась? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Котик, ты должна со мной пойти. Такой парень, такой парень, я просто ужас как влюбилась. Только не говори «опять», это не то, что всегда, это нечто, я чувствую.
«Нечто» Степанова обычно чувствовала с периодичностью раз в две недели.
- Тебе свечку что ли надо подержать? – не поняла Скворцова.

скворцова и степанова идут бухать с мужиками
(X) (D) (Z) (B) (B) (Z) (D) (X)
1
Скворцова сидела на работе и яростно чертила в АвтоКАДе. На столе робко пискнул телефон.
- Йоптваюмать, кто ещё? - зыркнула на телефон Скворцова.
Телефон съёжился пред мощью её конструкции, но продолжал пищать.
- Скворцова, - рявкнула в трубку Скворцова.
- Собирайся, - приказала трубка голосом Степановой.
- Мне некогда, я работаю, - дала отбой Скворцова.
Но телефон зазвонил снова. Скворцова почувствовала лёгкое раздражение.
- Блять, я сказала: "Мне некогда!" А когда я говорю, что мне некогда - это значит, что я пиздец, как занята, и, я блять ни хуя не советую меня щас трогать, потому что, если я сегодня не сдам этот ёбаный проект, то…
- Конечно-конечно, - кротко улыбнулся в трубке голос генерального директора. – Простите. Когда закончите, будьте любезны зайти ко мне, надо обсудить пару рабочих вопросов, но это не срочно.

Я говорю тебе про любовь.
Она сама по себе невесома,
Она легче, чем твои мысли,
Но вспомни, как душу рвало, когда она уходила,
Как на глазах твоих слезы висли,
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Сама на цыпочки встать попросит...
Ты даже не сможешь ее увидеть,
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь только о том, как бы ее не обидеть,
Не веря в то, что она действительно зла,
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть,
Она сожрет тебя, как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя...
С ней хорошо, без нее как-то странно,
Мне не хватает ее слез радости,
Если она пришла, то тут же уходит,
Плавно бросая в лицо какие-то гадости.
Я держу свою дверь закрытой,
Чтобы стучалась она перед тем, как ко мне войти,
Чтобы не оказалась она той, мною давно забытой...
Тою, с которой мне не по пути\

Это больше, чем мое сердце,
Это страшнее прыжка с крыши,
Это громче вопля бешеного,
Но гораздо тише писка забитой мыши,
Это то, что каждый всю жизнь ищет,
находит, теряет, находит вновь,
Это то, что в белой фате со злобным оскалом по свету рыщет...

в уменьи жить для многих нет дилеммы
и соответствовать стандартам высоты,иная у других встаёт проблема,
не опустится до общественной мечты

for Tatyana....(H)
А я булочка сладкая, томная,
В меру стройная, в меру фасонная.
Мама с папою испекли такой,
Крутобокую и с изюминкой.
Попросили у Бога иль черта
Фунт муки только высшего сорта.
Пекли медленно, с расстановочкой,
Внутри мягкую, с нежной корочкой.
Ну и свежесть моя, без сомнения,
С длительным сроком хранения.
Не приложена ко мне инструкция,
Эксклюзивная я продукция.
Разве может, как в сердце ножик,
Жить со мною какой-то коржик?

part 2........
(H)
...а разве бывают девочки с голубыми волосами? /с/
___________________________
впадаю в детство.
такая
замороженная мальвина
с замашками светской львицы.
легко раздеться...
зато влюбиться
нет никакой возможности.
я – бесполезная единица
с разными степенями сложности.
гордиться
в кукольной жизни нечем.
тяну коньяк. зажигаю свечи…
голубые волосы.
бАнты.
флегматичные дуэлянты...
слушаю серенады.
/зовут жениться/.
да нахуй надо -
испортить принцев.
и пьеро шелковых.
пусть ищут золушек.
покладистых и покорных.
жуют попкорны.
от слова "порно"
краснеют вяло.
а я устала...
но есть подонки.
саксофонисты.
с моим цинизмом – в таком формате…
умею – тонко...
любите
нате.

Ну вы и даете (Y) (Y) (Y) (lo) :-D

(H) ... ну дык...по раздаче и отдача....:-D :-D :-D

Тихо шифером шуршит крыша,
Что неплохо написать
хокку.
«Чёрт-те-что» у нас уже вышло.
Надо бантик завязать
сбоку.
По стене ползёт утюг резво,
Отутюживая жизнь –
платье.
Знаешь, если рассуждать трезво,
Друг за друга мы вперёд
платим.
Крыша шифером шуршит – глохну.
Пышат паром утюги –
жарко.
Если станет мне совсем плохо,
Просто бантик повяжу
яркий.
К косякам мне припадать поздно:
В пациенты не хочу
клиник.
У меня в глазах и так звёздно,
Хоть при этом я в душе –
циник.
Поздно также мне дышать клеем
И расшатывать внутри
стержень.
Телевизор посмотрю – млею:
За кого же нас они
держат?!
«Орбит» всем бы рот заткнул мятой.
А «Жилетт» бы всех обрил
бритвой.
Гладят жизнь. Но жизнь опять смята.
Козырь есть. Но карта вновь
бита.
Всё никак не попаду в масть я.
Обметало небо звёзд
сыпью.
Ну, не будет мне в игре счастья!
Но хоть пива я с тобой
выпью.

Весна, солнышко, жарко уже. Бабушки у подъезда сняли платочки, береты и ушанки и светятся прозрачными фиолетовыми кудряшками. … С советских времен, видно, привычка осталась. Так и сидят рядком престарелые мальвины с голубыми волосами.

Она боится доброты,
Старается быть злой
И среди всех других людей
Себя видит плохой.
Самостоятельна, сильна,
А женственность пропала.
Невинной девочкой была,
Но рано взрослой стала.
Не знаю чем она жила
И чем сейчас живет,
Но ее сердце натерпелось,
И больше не поет.
Она несчастна…
* * * * * * * * * * * знаю я,
И счастья так боится
Прячась за дверью мертвых чувств
Когда любовь стучится.
Боится, что она войдет
К ней в сердце и растает,
Боится, что найдя ее,
Однажды потеряет…
Я к ней приду и разобью
Горе ее слезами,
Согрею лед весь теплотой
Руками и губами.
И пусть жизнь будет мне мешать,
Пусть испытанья ставит
Любовь безумная сильней,
Любовь лишь в мире правит
.

Смотри он будет рисовать картину
Уже нанес на полотно грунт
Смотри как он надменно держит спину
Готовясь рассыпать на холсте красок бунт
Закатом палевым стоит любуется
В руках желание в глазах печаль
Листва опавшая с травой целуется
Так мало прожито так много жаль
Смотри он открывает краски
В одно мгновенье прерывая долгий плен
А в тюбиках давно нет яркой сказки
Она засохла превратилась в тлен
И кисть посыпалась ресницей тонкой
Масло вытекло из пузырька
И на холсте пустеней звонкою
Белеет черная тоска
Он думал что всегда успеет
Он строил дом растил детей
Лечил жену которая болеет
И прятал деньги от чужих людей
Закатом палевым стоит любуется
В руках желанье в глазах печаль
Листва опавшая с травой целуется
Так мало прожито так много жаль

Es ist der Morgen danach
* * * * * * * * * * * * * * * (c) Lacrimosa
Давай говорить о назначенной карме,
О наших намереньях, вечно благих.
Давай, обними меня теми руками,
Которыми ты обнимаешь других…
Обратный билет мой забыт и просрочен.
Скелеты надёжно упрятаны в шкаф.
На гиблых просторах немыслимой ночи
Я несколько строк соберу для стишка.
Но утро… Но утро, которое после,
Кладёт в изголовии гамбургский счёт.
Приходит оно, как нагруженный ослик,
Звенящий бубенчиком новых хлопот...