Спокойно волк стоял. Вдруг, с молнией во взгляде,
Взглянув кругом себя, поняв, что он в засаде,
Что некуда бежать, что он со всех сторон
Людьми с рабами их, борзыми, окружен,
Он к своре бросился и, землю взрыв когтями,
С минуту поискал, кто злее между псами...
Мы только видели, как белые клыки
Сверкнули, с жертвою, попавшею в тиски.
Казалось, не было такой могучей власти,
Чтоб он разжал клыки огнем дышавшей пасти:
Когда внутри его скрещался нож об нож,
Мы замечали в нем минутную лишь дрожь;
Одна вслед за другой в него влетая, пули
В тот только миг его значительно шатнули,
Когда, задавленный, из челюстей стальных,
Свалился наземь пес в конвульсиях немых.
Тогда, измерив нас уж мутными глазами,
В груди и в животе с вонзенными ножами,
Увидев в близости стволов грозящих круг, —
До выстрела еще, он на кровавый луг
Лег сам — перед людьми и перед смертью гордый, —
Облизывая кровь, струившуюся с морды.
Потом закрыл глаза. И ни единый звук
Не выдал пред людьми его предсмертных мук.

Мы взялись за ножи, стараясь ловко их
Скрывать с блестящими стволами наших ружей,
И тихо двинулись. Как вдруг, в минуту ту же,
Ступая медленно, цепляясь за сучки,
Уж мы заметили — как будто огоньки —
Сверканье волчьих глаз. Мы дальше всё стремились,
И вот передние из нас остановились.
За ними стали все. Уж ясно видел взгляд
Перед волчицею резвившихся волчат,
И прыгали они, как псы с их громким лаем,
Когда, придя домой, мы лаской их встречаем;
Но шуму не было: враг-человек зверям
Повсюду грезится, как призрак смерти нам.
Их мать красиво так лежала перед ними,
Как изваяние волчицы, славной в Риме,
Вскормившей молоком живительным своим
Младенцев, призванных построить вечный Рим.

Альфред де Виньи. Смерть волка
Как над пожарищем клубится дым летучий,
Над раскаленною луною плыли тучи.
Мы просекою шли. Недвижно мрачный лес,
Чернея, достигал верхушками небес.
Мы шли внимательно — и вдруг у старой ели
Глубокие следы когтей мы разглядели;
Переглянулись все, все затаили дух,
И все, остановясь, мы навострили слух. —
Все замерло кругом. Деревья не дышали;
Лишь с замка старого, из непроглядной дали,
Звук резкий флюгера к нам ветер доносил,
Но, не спускаясь вниз, листвой не шелестил, —
И дубы дольние, как будто бы локтями
На скалы опершись, дремали перед нами.
На свежие следы пошел один из нас —
Охотник опытный: слух чуткий, верный глаз
Не изменял ему, когда он шел на зверя, —
И ждали молча мы, в его уменье веря.
К земле нагнулся он, потом на землю лег,
Смотрел внимательно и вдоль и поперек,
Встал, и, значительно качая головою,
Нам объявил, что здесь мы видим пред собою
След малых двух волчат и двух волков больших.

Две волчицы молодые..
Ни гламур, ни рядовые..
Курят жадно на мосту.
На жестоком, на ветру
Волос бьется паутинкой
У волчицы, у блондинки.
У брюнетки, шрам глубокий..
Память детства-след жестокий.
И зубами рвут обертки
(Шелестят в их пальцах вёртких)
И глотают на ходу
В век пластмасс - его еду.
Где-то близкие, родные.
Но далекие чужие
Понимают лучше их.
Мчат по кругу две волчицы..
Мимо колоннад высоких..
И по следу облаков..
Любят транс и любят техно.
Средневековые утехи :
Смрад, огонь, дурман и мрак..
К ночи отмывают ногти,
Губы, брови и ресницы,
Чтоб, с утра накрасить вновь.
Шар слепящий солнца встанет,
И блондинка золотая,
Потеряв любовь, умрет.
Одинокая волчица
Разрисует красным стекла,
Нарисует красным слезы.
Дождь очистит.
Дождь все смоет.
И рабыней новой клятвы
Обещая стать навеки..,
Встретив сон свой, покидает
Город Питер, город рая,
Оставляя вслед туману,
Юности своей нирвану.
-
*Алекс*ноябрь 2009

никогда не смотри в волчьи глаза
и тем более не пытайся их приручить.
волчьему взгляду верить нельзя,
волк никого не умеет любить.
а если умеет, то только однажды
и так, чтоб потом умиреть за любовь,
он не испытывает чувства дважды.
принято в стае: если кровь, то за кровь.
никогда не пытайся волку дать теплоту,
он не поверит никогда никому,
он верит чутью и ощущению лап,
которые не смогут сжаться в кулак...
он просто вожак, он предводитель,
куда он посмотрит, туда все пойдут.
он санитар - он не вредитель.
но для тебя он не враг и не друг.
никогда не смотри в волчьи глаза-
они за собой тебя поведут.
но ведь волчьему взгляду верить нельзя,
волком не становятся - его жизнью живут...
он ненавидит голос людей,
ненавидит запах человеческой плоти,
он не станет одним из домашних зверей-
людская ласка его просто испортит.
роднее, чем лес нет ничего,
дороже луны никого не найти...
никогда не смотри в волчьи глаза
и никогда не вставай у волков на пути...

<SPAN style="FONT-SIZE: 9pt; COLOR: #1f0606; FONT-FAMILY: Tahoma">Обращаюсь к тебе, Одинокий волк...
Ты приди на мой зов, дай себя приручить...
Может, кончится ад? и найдёшь в жизни толк?..
Не всё ж врагов по лесам и болотам мочить...
Ты оскалил клыки, хочешь всех растерзать,
Но ведь даже тебя пуля может достать...
Ты приди на мой зов и меня приручи,
Может вместе повоем на просторах в ночи...
Ты один на тропе, караулишь врага...
Но запомни слова: жизнь не так уж долга...
Ты другим доказал верность сих горьких слов,
Так приди на мой зов... Приди на мой зов...

Перебитые лапы лизала,
И опять уходила во тьму...
Накипевшие слезы глотала,
Режась льдом, задыхаясь в дыму...
А откуда-то сзади, из мрака,
Подымали обрез не спеша.
Вы решили - волчица, собака?
Ошибаетесь. Это - душа!..

Кровь гранатовым соком стекает на землю,
От набатного звона дрожат купола.
Я по звёздам свою одичалость отмерю,
Вместе с точкой, где я от любви умерла.
Под безликой Луной, облизнувшись по-волчьи,
Всеми лапами мягко касаясь земли,
Я отправлюсь в обход заблудившейся ночи,
Расставаясь с последним инстинктом любви.
Заливаются псы перепуганным лаем,
Задыхаясь в упрямых цепях, как в петле.
Ты же понял, конечно, что я не такая,
Разрезая такой же ошейник на мне?
«Ну, беги, если можешь», - и цепь отпустила,
Обжигая свободой, как дерзким вином.
Я впервые почуяла лунную силу,
А что стала волчицей – узнала потом…
Лай всё ближе ко мне… И охотники бродят,
Кто с серебряной пулей, кто просто с крестом.
Каждый знает, что волк их всё дальше уводит,
Заметая дорогу обратно хвостом,
Как найдут – сразу в сердце, и без промедлений,
Чтобы Зверя убить – нет другого пути…
Только с каждым закатом всё больше сомнений:
А возможно ли мёртвое сердце найти?

Ты одинокий, очень странный волк.
В глазах твоих, я вижу, боль, утрату.
С потерями, по жизни, видимо знаком.
Волчица, что ли в этом виновата?
Ты молод и красив, еще пока…
Но, так устало смотришь ты на звезды,
Нет, там звезды твоей, есть облака,
Поэтому в глазах, застыли слезы.
Ты, одиноко, воешь в небеса,
От боли и глубокой, в сердце раны.
Ту боль, тебе волчица нанесла?
Не веришь никому, кругом обманы.
Ты одинокий, очень странный волк.
Но хочется тебе, любви, покоя,
Чтоб в жизни от тебя был толк,
А жизнь твоя проходит, в небо ВОЯ!

Законы волчьей стаи постигая,
меняя синь на зелень в доньях глаз,
мы, люди, превращаемся в легавых,
отзывчивых на Фу! Ату! и Фас!
Волками стать - не хватит благородства
у ласковых, доверчивых щенят.
Учась за шкуру серую бороться
они сердца и души не щадят.
Заматерев не воют и не плачут,
и даже не смеются, не поют
сердца людские, с правдою собачьей
пытаясь сопоставить жизни суть.
В боях свои испытывая силы,
друг друга загрызая на войне,
мы не зверьми становимся лесными,
а гадами, живущими на дне...