Лена, стихи не мои и ежели *больше нра.,пжлста... ,автору виделось наверное иначе...

Уменья нет сослаться на болезнь,
таланту нет не оказаться дома.
Приходится, перекрестившись, лезть
в такую грязь, где не бывать другому.
Как ни посмотришь, сказано умно —
ошибок мало, а достоинств много.
А с точки зренья господа-то бога?
Господь, он скажет: «Все равно говно!»
Господь не любит умных и ученых,
предпочитает тихих дураков,
не уважает новообращенных
и с любопытством чтит еретиков

Быть умником-какая скука
А дураком назваться-просто
А просто"БЫТЬ".сложней всего

тут часто говорят о сильных женщинах ... чтож, ловите)))
Я – женщина с характером мужским.
Я ежечасно противостою
Всем тем, кто душу рвет мне на куски,
Всем тем, кто хочет жизнь сломать мою,
Всем тем, кого терзают зависть, злость,
Всем тем, кто обо мне пускает враки -
Я им бросаю вызов, словно кость,
Оголодавшей уличной собаке!
Я – женщина с характером мужским.
Я не боюсь ни трудностей, ни бед,
Ни подлости врагов, ни зависти друзей.
Сквозь череду падений и побед
Я всем назло иду дорогою своей
Туда, где так хочу увидеть свет!
Я – женщина с характером мужским.
Мне надоело жаться в темноте к земле
И плакать от тоски
По необъятной неба высоте!
Я – женщина с характером мужским.
Мне тесно здесь и негде развернуть
В полете крылья связанной души.
Пусть тяжело, я потерплю еще чуть-чуть.
Без трудностей мне скучно было б жить!

Женщина сильная
Женщина слабая
Женщина мудрая

сорри..знаки препинания можно поставить....по своему усмотрению...

А давайте я Вам балладу покидаю в нескольких частях?

Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.

Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...

Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

И ты идешь по городу, и за тобой летят бабочки.
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.

Фаина...такой шрифт..не для меня....теряю восприятие ....

Автор этого стихотворения Изя Райдер.
Извините за прыгающие строчки...

как корова в деревне сдохла,
мор лютует, неурожай,
про гусей и про то, как плохо
на холодной печи лежать,
и про то, что саней он с лета
не готовил, что плох овёс,
и про то, что зимой скелета
в избу с кладбища чёрт занёс,
а потом у соседкой бабы
паренёк родился - Кощей,
да была бы ушица кабы,
то не надо ему и щей,
а вот если бы печь ходила
за дровами себе сама,
он, с его молодецкой силой,
крыше б дал наконец ума,
потому что течёт лет двадцать
(как батяню медведь задрал),
а давай с тобой целоваться -
я хоть беден да все ж удал...
--------------------------------
И когда отворили двери
Несмеяна плюясь, дрожа,
и в свободу ещё не веря,
подскочила и *- ну бежать!
Прочь с глазами безумной белки
поскакала, и говорят,
что раванула играть в горелки
с самым младшим из поварят.

Правдивая сказочка о Несмеяне
...А была она, между прочим,
самой лучшей среди принцесс.
Нынче ж - чахнет, тускнеют очи,
и почти никогда не ест.
Доктора умывают руки,
шарлатаны, набив карман,
заключают: мозги опухли,
и что горе мол - от ума,
и зачем нынче учат девок
географии и письму?!
...лишь Емеля сказал "За дело
я с другой стороны возьмусь.
Женихи, говоришь, в опале,
няньки стонут, ревут шуты,
и выносят пажей из спальни
с сердцем порванным и пустым,
что не радуют эту цацу
светлый день и букеты роз?
Я немного возьму - полцарства.
И закрою больной вопрос.
Вы заприте-ка нас"
...Емеля
не жалел ни души, ни сил -
в царcкой горнице три недели
всякой чушью её грузил:

А если заглянуть поглубже -
чего для счастья не хватет? -
окажется: три метра кружев
и горностая,
шубейки, платьица, авто,
бассейна, тонкой сигареты...
Но дело всё-таки не в том,
что денег нету,
а в том, что, видите ль, душа
загадочна, неукротима.
(И деньги, сволочи, шуршат
всё мимо).

Игорь Тальков
Крест чужой нам кажется легче.
Руки - тверже, и плечи - крепче.
Под своим же - не развернуться,
Не вздохнуть и не размахнуться.
Под своим - нет того полета,
Под своим - не хватает чего-то.
Под своим жить все время тесно,
Слишком горько. А чаще - пресно.
Куража нет. И нет азарта.
Выпадает слабая карта.
У чужих всегда все иначе -
Ярче, проще, и даже - богаче.
Вы признайтесь: хотя бы однажды
Подменить крест желал бы каждый.
Не Атланты ведь мы, и не Боги,
Тяжелы земные дороги...
Только небо - оно неделимо.
То, что ждет нас - неотвратимо.
Неизвестно где мягче и суше:
Бросить крест - как продать свою душу.
А чужое - оно и чужое:
Нелюбимое и неродное.
Силу Духа никто не измерит,
Крест несешь - значит Бог в тебя верит.

К эволюции звёзд
Подходили к ней люди, словами клеймили.
Она в ответ улыбалась благодарно, безропотно.
А кожа её бела-бела, словно больна лейкемией
Её кожа и сегодня уже последние проводы.
Не бойся Жанна, архангелы уже здесь, -
Видишь, слева стоят, в одеждах праздничных, красных.
А к началу обещал подойти сам Отец,
Или Сына послать, какая разница.
Так лучше, Жанна, чем всю жизнь просто женщиной притворяться.
Ты станешь солнцем, Жанна, разве плохо быть солнцем?
Каждый день вставать над холмами любимой Франции...
Твои ноги уже в тепле, а вот и Он подходит, смеётся

Это смеётся глазами девочка с короткой стрижкой,
Нарисованная тобой нежною акварелью.
В её мире солнце всегда, - большое, доброе, рыжее...
В неё тайно влюблён философ и царь – Марк Аврелий.
Он приходит к ней в короткой тоге простого смертного...
Он слушает её советы по управлению римской империей...
Он гладит её тонкую руку бережно и очень медленно...
У неё белокровье... и цвет кожи поэтому белый.
Она умирает... Она смеётся... Она художникам позирует,
Поочерёдно принимая форму Мадонны, Моны Лизы или Данаи...
Она уходит, лишь только её узнаёшь... понимая своё бессилие,
Пытаешься удержать её за руку... замечаешь, что рука ледяная.
Марк Аврелий плачет... он сегодня напьётся в бедном квартале,
Призовёт граждан к восстанию, устроит на улице драку... а после,
Ему будет шептать дешёвая девка, картавя:
«Никогда не бойся потерять ощущение лета... не бойся...»

Странствие по чужбине
В углу, охраняемые от посягательств мух паутиной,
Продолжают жить своей жизнью пейзажи, наброски.
Подойдёшь ближе - услышишь фразу (как будто бы по латыни):
«Никогда не бойся потерять ощущение лета, не бойся...»

А любимая моя – эквилибристка - идёт сейчас по трапеции...
Я за неё боюсь... она без страховки выполняет смертельный номер...
Слышешь как стало тихо? Ей не на что там опереться...
Говорят, у неё от притяжения земного абсолютная автономия,
И, если упадёт, то не вниз полетит, а вверх... (словно кто-то дёрнул верёвочку)...
Но и падая вверх, можно разбиться... о звёзды.
Она влюблена не в меня - в отважного дрессировщика.
Когда она выполняет свой номер, мне не хватает воздуха...
...Посмотрю в зеркало, вижу - пряди под разноцветною кепкою поседели.
Над огромною бабочкой нечёткий овал лица...
Знаешь, стал забывать, как я выгляжу на самом деле...
Когда я смываю грим, он не смывается...

2
Нет у меня имени... оно потерялось в дороге из Престона в Челси...
Может, его нашёл кто-то чужой и теперь носит...
С тех пор и варежки на шнурочках, - что б так же вдруг не исчезли. -
Когда я без варежек, везде наступает осень,
Где бы я ни был... Давай не будем про грустно...
Но, конечно, бывает, - и тогда высший сорт репризы.
Публика стонет, а я кусаю язык до хруста,
И, улыбаясь, слезами в партер брызгаю...
Да, я ходил с деревянным мечом на тигра...
Это было смешно... Видишь шрамы?
Но ты прав, - не для меня эти игры...
Пусть живут... согласись, - в них присутствует некий шарм...

Ты действительно весёлый человек, не притворяешься?
И тебе никогда не бывает грустно? - отвечай, только честно...
А зачем у тебя на шнурочках варежки?
Чтобы не потерялись от резких жестов?
У тебя есть любимая, клоун?
Наверное, да... и она, непременно, – уборщица.
Вы с нею целуетесь тайком за колонной
Во время антракта... тебе не хотелось ни разу броситься
Со своим деревянным мечом на тигра? -
Они у вас здесь слишком уж наглые...
Скорей всего нет, не для тебя все эти интриги...
Когда ты смываешь грим, мы выглядим одинаково...

Шапито
1
Как твоё имя, клоун?
В афише оно не стояло... тем не менее, браво...
Тебе не наскучило делать наклоны
Направо-налево... налево-направо?

Фужер с шампанским на крышке рояля
руки твои в серебре улыбка твоя в сирени
посылала на все четыре никого не брала в заложники
но мне не хватает воздуха мне не хватает зрения
разглядеть что дальше будет как сложится
райцентр для сломанных дирижаблей
низкое небо давит на плечи сутулишься
лезли руками в лицо разорвали жабры
это чужая страна и чужая улица
где мне найти для тебя островок безопастности
произнести на скрипке хрупкую музыку лясидорэ
но боюсь не дождусь ведь ты привыкла опаздывать
умру под дождём зачахну свихнусь постарею
вечером пиво сигарета пиво гашиш и убийство
твоих фотографий выучусь на лесника уеду в Канаду
силуэт топ-модели глаза к темноте привыкают быстро
позвони во вторник с трёх до шести но лучше не надо

2
Могу ещё спеть какую-нибудь балладу...
Могу и не петь... всё равно... так и так она вертится...
В трёх днях пути на восток плещется море...
А среди молодёжи распространилось поветрие,
Принявшее форму эпидемии - есть мухоморы...
Шаман запрещает... сам, однако же, ест, а потом проповедует.
Говорят, когда олени съедят последний снег, а птицы проснутся снова,
В нашу долину придёт с войной грозное племя.
Мы прогневили богов: нарушаем устои, основы...
Старцы спорят, ищут выход из кризиса... я не вступаю в полемику.
Я люблю удить рыбу и рисовать на скалах сюжеты
Из нашей жизни... меня называют писателем и не прогоняют пока.
Ещё я люблю дочь вождя, но у неё слишком гордые жесты...
Говорят, что когда птицы проснутся, её принесут в жертву нашим богам...

Голоса тишины
Пасмурно... настроенье не выше, не ниже... среднее...
Быть может, все наскальные росписи дожди и ветры сотрут,
Внеся вполне обоснованное подозрение:
Что и жить в это время года - сизифов труд.
В пещере горит огонь, готовится пища.
Старая женщина ищет повод придраться, находит...
Приходят братья по крови, смеются – "Ты всё ещё пишешь?"
Зовут прогуляться к жрицам любви (официальная версия - на охоту)...
Эти бусы я сделал сам, возьми их как плату
За уменье выжать из тела слезу молочного цвета.

Марк Аврелий-это кто??тьфу...кто за него??(ch) Жанну-я узнала-это..я
/извините за нескромность и смуглую кожу/:-D :-D :-D :-D :-P :-P :-P :-P :-P :-P :-P :-P

Блюз для неизвестного автора
навсегда убит или ранен
высокой луной в древнегреческом стиле
но мы с тобой просто дети окраин
и любившие нас нам этого не простили
целовавшие нас сожгли свои губы
в крематории имени святой Виолетты
и каждый из нас свою группу
крови поменял с первой на фиолетовую
когда начинается дождь мы копаем могилы
для самих себя так тренируем мускулы
мы в них ляжем большими серыми глыбами
будем слушать музыку музыку

Свой новый китч продает Бессон,
торопит лето, грядет муссон,
припасы вмерзли в зеленый лед,
и грудь холодит рубашка.
Ты можешь вглубь и ты можешь ввысь,
не бойся, радуйся, ошибись!
Ведь все одно, по сосудам бьет
кессонка или горняшка.
Увижу Тахо, Монблан, Чегет,
освою вязкий язык анкет,
пошлет бухгалтер и даст пинка
начальник отдела кадров.
Да ладно, плюнуть и растереть,
ведь я уже неживой на треть,
ведь я давно спалил Маршака,
Ремарка и прочих Сартров.
В порту буянит пиратский бриг,
краснеют жерла осадных книг,
но мы с тобою пошли на риск,
читая "Изгнание бесов".
Пусть ямб. Не худший паллиатив.
Мы бились в строчки, увы, забыв,
что вся поэзия - жалкий писк
полуночных SMS-ов.

Хороший выдался пикничок!
Натужно ищет звезду зрачок,
по ней бы мне и лететь на юг
на "Цессне" или "Дакоте".
Давай, меняемся баш на баш!
Я не скрываю, весь мой багаж -
две пачки чая, сухой суджук
и записи в палм-пилоте:
Забить на рифмы, не слушать джаз
(вот, разве, нынче в последний раз...),
освободиться от мрачных дум:
"А чем я еще не битый?"
Сожрать врага, подхватить кус-кус,
покрасить охрой колючий ус,
поймать под ребра тупой дум-дум
и спать под гнилым корытом.
Ах, что за сны там! О, боже мой!
Мне - восемнадцать и я с пилой
завороженно гляжу: к вискам
все ближе сосновый комель.
Мы все опошлим, что инь, что янь,
мы будем пьяно нудеть: "Ты - дрянь!",
разгоним ролики по пескам -
от зависти сдохни, Роммель!

Помятый, вялый памирский джин...
Помятый, вялый памирский джин
запустит свадебный ice-mashine,
и мы с тобою танцуем от
забора и до обеда.
Слепой литерник глотнет хвои,
конвою нагло шепнет: "Свои",
и может быть ему повезет,
но это - в порядке бреда.

А с утра ей стресс, а после в метро ей транс.В пору кинуться на пол и валяться там, как матрас.Декабред - это бред, увеличенный в десять раз.
И она смотрит в себя - и там пустота, пустота, пустота,Белее любого безвыходного листа,И всё не то, не то и она не та.
И щека у нее мягка и рука легка,И во всем права, и в делах еще не провал.В следующий раз она будет кричать, покаНе выкричит всё, чем ты ее убивал.
----
А я сижу в ночи, и собака лает, так жалобно - куда уж там соловью,Дедка Мороз, я пишу тебе соком лайма, кефирчиком залью и дымком завью.Будешь читать - пожалуйста, пожелай мне вырубить это чертово ай-си-кью.Столько народу в четыре утра в онлайне - страшно за их налаженную семью.

Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнет к твоему плечу.Девочка уже умеет сказать не "нахрен", а спасибо большое, я, кажется, не хочу.Девочка - была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской "не влезай убьет".Глядишь на нее, а где-то внутри скрежещется: растил котенка, а выросло ё-моё.Точнее, слава богу уже не твоё.Остальное - дело её.
....
А ей говорили - дура, следующего так просто не отпускай.Ты наори на него и за волосы потаскай.А то ведь видишь - какая теперь тоска,
Поздравляешь её "здоровья, любви, вина"А её так тянет ответить: "Пошел ты на"И дергаться, как лопнувшая струна.

А у девочки и коврик пропылесосен (или пропылесошен?), плита бела.Она вообще всё списывала на осень, но осень кончилась, а девочка не ожила.Девочка выпивает с тобой с три литра, смеется, ставит смайлик в конце строки,Она бы тебя давно уже пристрелила, но ей всё время как-то всё не с руки,То сумерки, то попутчики - дураки,То пули слишком мелки.
У девочки рыжие волосы, зеленая куртка, синее небо, кудрявые облака.Девочка, кстати, полгода уже не курит, пробежка, чашка свежего молокаДевочка обнимает тебя, будто анаконда, спрашивает, как назвали, как родила.Она тебя, в общем, забыла почти рекордно - два дня себе поревела и все дела.Потом, конечно, неделю всё письма жгла.И месяц где-то спать еще не могла.

письмо счастья

Кудряшева, Алина Кирилловна
она же Изюбрь, Хельбот, Изя Райдер(H)

Девочка научилась расправить плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг. Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текилу на брудершафт. Девочка миловидна, как октябрята - белая блузка в тон, талисман в кулак.у нее в глазах некормленные тигрята рвут твой бренный торс на британский флаг То есть сердце погрызть - остальное так,Для дворников и собак.

Помятый, вялый, побитый вид...
Натужно ищет звезду зрачок,
Похоже кончился пикничок,
Сижу руками обняв толчок,
Пытаюсь унять икоту...
Как мне подсунули анашу
Сейчас убей меня не скажу,
И вот теперь на полу сижу
А в десять мне на работу....
А что мне снилось , о, Боже мой!
Какой-то страшный мужик с пилой,
Он всё бежал по следам за мной
Ужасно ругаясь матом...
Прям наш начальник - такой дурак,
Как пить начнет - не уймешь никак
А я ведь знала, что будет так,
Что нужно идти по хатам...
Трамвай - не "Цессна" и не "Дуглас"
Заплыл приличненько правый глаз,
Теперь мне долго не слушать джаз -
Не пустят с лицом подбитым...
Что будет в офисе, ох тоска!
Пошлет бухгалтер и даст пинка ,
Поездка в *Турцию, *ты пока
Накрылась *гнилым *корытом…

Красива :-D

А ведь мы не видим ничего. Ничего и никого.
Лежал я вчера на поляне в штрафной площади, получив мячом в табло и думал. Вот передо мной плоскость искусственного газона. и вот как я ее вижу, так и есть. И мир такой и есть, боком. Боком ворота, ноги в бутсах и щитках, боком летит муха. Солнце почему-то тоже с левого бока криво херачит мне красноватым лучом в левый глаз. правому виску было прохладно от газона, вставать не хотелось. Почему-то от удара не нос болел, а шейные позвонки.
Так вот лежалось и подумалось. А ведь мир, который вижу я сейчас, такой и есть. Настоящий. Для меня в данный момент он такой, а для остальных - нет. Я был значит в другом мире. Кривом. Или они - в кривом.
А если я щаз встану и буду смотреть вдаль, я увижу его по другому. Я его буду видеть как бы более полным. Ну не кривым. А поднимусь к себе на пятый этаж, посмотрю с балкона - ёптыть.

2.

А если на башню "Федерация"? Да я буду Путин в познании мира. И если я оттуда плюну, то смогу разговаривать по телефону с человеком снизу, а плевок будет лететь. На него лететь, на собеседника. Он об этом не знает, а я знаю. Вот. Значит, я больше его знаю. Он знает второй закон Ньютона, а я знаю, что ему щаз пистец. Плевок-то летит.
А если повернуться вокруг своей оси, стоя на вершине Джомолунгмы - многое увидишь, но не сможешь впитать в себя, не познав тех первых горизонтов. Так и живем, так и смотрим. Или одеваем послушно шоры на глаза и видим лишь пред собой, не поднимая глаза кверху. Да хотя бы вбок. Хотя бы налево