[Летика]

...И когда уже не было сил
Слушать дождь, моросящий по крыше,
Я твой голос далёкий услышал:
Видно Бог меня тоже простил.
«Приезжай! А иначе помру» -
В своё счастье поверить не смею.
- Приезжай! - шепчут клёны в аллеях,
- Приезжай! - капли бьют по стеклу.
Боже мой, как же долго я ждал
Поцелуев со вкусом клубники!
Как Орфей по своей Эвридике,
По тебе я ночами скучал.
...Ветер рвёт со стихами тетрадь,
Оставляя пустые листочки,
А я снова пишу тебе строчки...
Будто можно всё снова начать.


Это о минувшем.

[Летика]

Я не люблю, когда смеются надо мной,
Когда меня подбадривают лживо.
Я также не люблю, когда чужой
Как друг мне улыбается фальшиво.
Я не люблю, когда мне делают назло,
Когда смеются за спиной украдкой,
Я не люблю, когда пошутят зло,
Когда играют в разговоре в прятки.
Я не люблю, когда приказывают мне,
Когда меня всё время поучают.
Я не люблю в звенящей тишине
Сидеть один, когда в душе страдаю.
Я не люблю, когда мне говорят,
Что будто бы я в чём-то виноват.
Я не люблю, когда мне ложь твердят,
Тем более, когда я верю в правду.
Я не люблю, когда меня ругают,
Ещё когда пощёчину дают.
Я не люблю, когда всю душу знают,
Тем более – когда в неё плюют.


Себе про себя.

СПАСИБО, МАРИШКА, БАГИРОЧКА МОЯ!!! ТЫ ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ!!! САМАЯ ЛУЧШАЯ,САМАЯ РОДНАЯ!!!

[Татьяна]

Какие могут быть разговоры? Главное, что ты не видишь этого, не смотри!Она в старой майке, «Jameson» идет *бокалами, встает в двенадцать,ложится, конечно, в три, она в мужской рубашке, потертых тапочках настенах пишет черным карандашом, и пахнет не карамелью (тебедостаточно?) а крепким и проверенным «One Man Show». В ее гардеробе –джинсы, косухи, гриндерсы, на случай праздника – белый льняной халат,она не любит розы, а любит ирисы – особенно, если их покрошить в салат.Еще она любит Зюскинда и коллекции – она собирает запахи и шаги, онауходит во тьму, на пороге крестится и тихо шепчет: «Господи, помоги» ...
Но ты не видел и даже не слышал этого, а если видел и слышал, то этобред. У вас в кино на пятницу два билета, и зайди к флористу, выбери ейбукет. Она будет нежной – мечта, неземная женщина –такой воздушной,розово-голубой… Вверх не смотри – а вдруг тебе померещится черныйкотяра, смеющийся над тобой…

[Татьяна]

ТАНЕ_ЗИМЕ
Какие могут быть разговоры? Слышишь, как затихает время в ее руках? Онасегодня в розовом «Be delicious», *на умопомрачительных каблуках, онасегодня не стерва, а просто солнышко – твое, кружевное, цвета «ванильсо льдом», печенье хрустит и тает, в ладошке крошится, возьми десерт,все прочее – на потом. Она сегодня – тебе, для тебя устроена, ее улыбка– как процедура в SPA, ее карамельно-кремово-алкогольное такневесомо-тающе на губах. Она сегодня молчит, принимает розочки сорта«два метра стебля – один бутон», твое ясноглазое солнце на летнемоблачке, все остальное-прочее – на потом. Ты восхищен ее шелковымлегким шорохом, трепетной дрожью каштановых завитков, с ней так приятноночь напролет – по городу, под тихую дробь легкомысленных каблуков, сней так приятно, наверное, и состариться, а может, пора бы ужепознакомить мам?.. Она тебе нравится, определенно, нравится… - Довечера пятницы, милая!.. По домам.

[Татьяна]

Маринке-багирке
У тебя там - взрыв. У неё там - лёд.
Прыгай! Прыгай, маленькая пантера!
Ты же знаешь - никто тебя не убьёт.
У неё не хватит на это веры.
Ведь она не верит, что взглядом - бьют,
а словами - просто сдирают кожу.
Прыгай, детка. Я выпью за твой дебют.
Невозможность - это всегда возможность
испытать на прочность канаты мышц,
за стальной бронёй разглядеть аорту,
пересечь заборы чужих прямых
и остаться хищной, живой и гордой.

[Татьяна]

Горынычу
Как только я спаслась от призрака дорог,
упаковала боль в надёжный тайный сейф,
из временнОй дыры, мой бог, мой брат, мой рок,
в мою простую жизнь ворвался ты, сенсей.
И стрелки сорвались, и выбор стал крестом,
и рвущая волна кромешной пустоты,
и все усилья — прах, и мой покой — на слом,
и — на семи ветрах пустым сосудом стыть.
О, как ты был хорош! Как ты учил легко!
Показывал как боль рождает чудеса,
рождает целый мир, как слова молоком
вскормить его, вспоить, хоть обескровлен сам,
хоть сам — полуживой, в безвременье распят,
но — звёзды на ладонь, но птицы — в вышине,
но — яростный огонь от темечка до пят...
Кто лучше мог учить?! Кто мог учить нежней?
И я в тебя — до дна, а ты в меня — до края,
и третий глаз любви во лбу моём прозрел
и заглянул в тебя, увидел — умирает!
Последняя черта, взрыв, Рубикон, предел...
Мне не хватает слов. Чему меня учили...
Мне хочется кричать пронзительное «нееееет!»
Что стоило таких немыслимых усилий,
разрушенных миров, погубленных планет?
Одно простое «жить!» в глазах твоих, учитель.
Потом мои следы засыпали снега...
Прими меня назад, прошу тебя почтительно.
За слабость — не убить — прости ученика.

[Татьяна]

Мише Ватулину
====
Мой Маленький Принц, посмотри за окошко –
Там вишни в цвету, и прохлада, и тишь...
Лишь толстая наглая лунная кошка
Готовится в небе поймать звёздо-мышь.
Там ветры застыли, и вылит из тени
Твой маленький домик и сад-закуток,
Где муха уснула в соцветьях сирени,
Где бродят мелодии будущих строк...
Там ждёт тебя мир восхитительных песен,
А выйти наружу - нет воли и сил...
Домашний мирок уж давно тебе тесен,
Но... в доме живут те, кого приручил.

[Татьяна]

Alter ego Ты не похожа на рассвет и горы,
На облака, на всё, что я люблю,
Тяжёлые ночные разговоры
На веках тень оставили свою;
Судьба твоя – полёт летучей мыши –
Побеги в полночь, воздуха глоток...
Ты думаешь никто тебя не слышит,
И пристально читаешь между строк;
Ты извлекаешь песни из пространства,
Но вот тебе их что-то не поют...
В твоих глазах – разлуки постоянство,
Твои колени – путников приют;
Всегда уходишь первая, не споря
Как будет лучше – вместе иль одним?
Ты – чуткий слух проснувшегося горя,
И самый стойкий в мире пилигрим...
Мужчиной – я б тебя отвоевала,
И отдала сияющей весне,
А женщиной – могу ничтожно мало:
Сказать, что понимаю... не вполне.

[Татьяна]

Лите
===
Чего уж больше? Куда уж дальше?
Расту как гриб — Хиросима, бойся! —
Я стала глубже, я стала старше,
я нарастила такие кольца,
я стала мудрой как те коровы,
что зажигает ковбой-Всевышний
над этой тёмной небесной прорвой...
А ты меня всё равно не слышишь,
а ты сидишь — починяешь примус,
ты смотришь сонно, киваешь скупо.
И вот, когда Боливар — не вынес,
я вспоминаю: в запасе — ступа,
метла и кот непроглядно-чёрный,
а руки сами выводят руны...
Всю мудрость — к чёрту, глубины — к чёрту!
И только ночь чтоб была — безлунной...