Tim Burr

Ситуацию осложняет ещё и то, что мятежникам, как полагают, *«заказывают» убийства влиятельных общественных фигур; такое сотрудничество даёт удобное прикрытие людям, желающим *отстранить соперника от власти; для боевиков же эта деятельность является источником финансирования, в котором они отчаянно нуждаются. Ещё один способ: исламские мятежники шлют важным правительственным чиновникам флешки с видеороликами угрожающего содержания, требуя под угрозой смерти денег. Боясь, что, если они не заплатят, их действительно убьют, многие члены правительства вынуждены идти на подобную сделку.
В настоящее время ведётся «борьба за преданность» населения, говорит Хаджимурат Камалов, редактор независимой местной газеты «Черновик». «Люди видят, как ведут себя полиция и ФСБ (служба безопасности), и легко понять, почему большинство из них испытывает симпатии к противной стороне, к мятежникам», — рассказывает Камалов. По его оценкам, около 25 процентов населения активно не одобряют исламский мятеж, 50 процентов относятся террористам индифферентно или колеблются и около 25 процентов поддерживают цели, исповедуемые террористами, — в той мере, в какой они не направлены против «гражданского населения».
В самом Дагестане нападения обычно бывают направлены исключительно на вооруженные силы и на полицию. В частных беседах с местным населением трудно найти людей, одобряющих взрывы в московском метро; однако что касается нападений на сотрудников правоохранительных органов, многие люди через несколько минут высказывают, во всяком случае, понимание мотивов, стоящих за действиями мятежников. Население считает, что полиция действует незаконно, вымогая у граждан взятки и фабрикуя ложные обвинения.
На прошлой неделе в центральном сквере Махачкалы, рядом с огромным портретом российского премьер-министра Владимира Путина (портрета официального главы государства, президента Дмитрия Медведева, не было видно), группа пенсионеров *под присмотром десятка вооруженных полицейских размахивали плакатами. Демонстрантки – жительницы города Хасавюрт, вышвырнутые из своих домов. Они рассказывают, что в их многоквартирном доме живёт 310 человек – порой по шесть человек в комнате; в отличие от большинства зданий этот дом после развала Советского Союза не был «приватизирован» и потому, хотя люди живут там всю свою жизнь, официально их квартиры им не принадлежат. Сейчас дом выкупил по абсурдно низкой цене какой-то местный правительственный чиновник, рассказывают женщины, *и через месяц их собираются выбросить на улицу. «Никто нас не слушает. Среди нас есть старые, больные люди, инвалиды и нам некуда идти. Может быть вы расскажете Путину или Медведеву об этом?» спрашивают они, уверенные в том, что местные власти ничем им не помогут.