БОРИС ПАСТЕРНАК
Осень
Я дал разъехаться домашним,
Все близкие давно в разброде,
И одиночеством всегдашним
Полно все в сердце и природе.
И вот я здесь с тобой в сторожке.
В лесу безлюдно и пустынно.
Как в песне, стежки и дорожки
Позаросли наполовину.
Теперь на нас одних с печалью
Глядят бревенчатые стены.
Мы брать преград не обещали,
Мы будем гибнуть откровенно.
Мы сядем в час и встанем в трьетьем,
Я с книгою, ты с вышиваньем,
И на рассвете не заметим,
Как целоваться перестанем.
Еще пышней и бесшабашней
Шумите, осыпайтесь, листья.
И чашу горести вчерашней
Сегодняшней тоской превысьте.
Привязанность, влеченье, прелесть!
Рассеемся в сентябрьском шуме!
Заройся вся в осенний шелест!
Замри или ополоумей!
Ты так же сбрасываешь платье,
Как роща сбрасывает листья,
Когда ты падаешь в объятье
В халате с шелковою кистью.
Ты-благо гибельного шага,
Когда житье тошней недуга,
А корень красоты-отвага,
И это тянет нас друг к другу.

[Mona Lott]

Аптека
Таша Мушина


1
(Tinctura vocis)

Ходишь в молчанье сладком,
отстукиваешь синкопы
по вылощенной брусчатке
провинциальной Европы.
Город воспоминаний:
домики в птичьих клетках,
голуби под ногами,
воздух с привкусом лета
сеет сухие споры,
сахаром тает во рту, и
сердце под самым горлом
в теплом гнезде воркует.
Крепкие шарики грецких
орехов тугой истомы —
жажды болезненной с детства
приступы мне знакомые.
Блики на стеклах тают —
мне не напиться вдоволь.
Есть ли вода живая,
звук человечьего слова?

2
(Sal terrae?)

Спустилась по чистым ступеням
на лаковый вымытый пол.
Аптекарь, задумчивый немец,
с улыбкой ко мне подошел.
Среди порошков и таблеток
устроить укромный грот,
дышать глицериновым светом,
есть горький каштановый мед,
к лекарствам приклеивать бирки,
смотреть, как поднимется ртуть,
в стеклянную трубочку дуть,
пускать пузырьки и пробирки.
— Ты соли пресной не хочешь?
Прислали недавно пуд
нам по электронной почте.
— А воду здесь продают?
Кристаллы содомской соли
в теплой твоей руке.
Падает медный нолик
из кошелька на паркет.
Нагнуться, поломанный грошик
ища на полу. В дорогих
немецких ботинках хороших
увидеть две правых ноги.
И, фантики перебирая
от всех пережитых чудес,
радостно улыбаюсь:
— Мне букв немножечко взвесь?

3
(Unguentum ad alas)


Мяла в пальцах пакетик, благодарила —
то ли глюконат кальция, то ли титановые белила —
на стекле перетираешь пигменты или
таблетки, легкие гранулы пыли
придорожной, ставшей одеждой светлой
для прохожих, пронизанных солнечным ветром.
Лишь в полете парус нальется силой,
только б узы плоти, тяжелой, но милой,
и тугие путы земли отпустили.
Ледяные кристаллы — хрупкие белые крылья
тают в ладони.
Как ты взлетишь без усилий?

[Mona Lott]

Грифельные доски,
* * парты в ряд,
сидят подростки,
* * сидят - зубрят:

"Четырежды восемь -
* * тридцать два".
(Улица - осень,
* * жива едва...)

- Дети, молчите.
* * Ну-ка там, цыц!..
сыплет учитель
* * в изгородь лиц.

Сыплются рокотом
* * дни подряд.
Вырасту доктором
* * я (говорят).

Будет нарисовано
* * золотом букв:
"ДОКТОР ИвАНОВ,
* * прием до двух".

Плача и ноя,
* * придет больной,
держась за больное
* * место: "Ой!"

Пощупаю вену,
* * задам вопрос,
скажу: - Несомненно,
* * туберкулез.

Но будьте стойки.
* * Вот вам приказ:
стакан касторки
* * через каждый час!

Ах, вышло иначе,
* * мечты - пустяки.
Я вырос и начал
* * писать стихи.

Отец голосил:
* * - Судьба сама -
единственный сын
* * сошел с ума!..

Что мне семейка -
* * пускай поют.
Бульварная скамейка -
* * мой приют.

Хожу, мостовым
* * обминая бока,
вдыхаю дым
* * табака,

Ничего не кушаю
* * и не пью -
слушаю
* * стихи и пою.

Греми, мандолина,
* * под уличный гам...
Не жизнь, а малина -
* * дай
* * * бог
* * * * вам!

<span class="Apple-style-span" style="font-family: 'Trebuchet MS'; font-size: 12px; color: rgb(63, 50, 60); line-height: 15px; ">Никогда не пытайся себя оправдать,
Если чувствую ложь – я тебе не поверю.
Я могу тебя счастье огромное дать,
А могу пред тобою захлопнуть все двери.
Я могу быть богиней твоей иль рабой,
Всё зависит от мыслей твоих и желаний,
Я могу быть чужой, но при этом с тобой,
А могу быть твоей через сто расстояний.
Я могу засмеяться, иль плакать навзрыд,
Я могу, разозлившись, быть очень жестокой,
И тебе не сказать, как в душе всё болит,
Как с тобой я бываю такой одинокой.
Я могу, словно кошка, гулять по ночам,
Целоваться с другими под пьяной луною,
Но, к тебе возвращаясь в рассветных лучах,
Понимать – что навеки останусь с тобою...

<span class="Apple-style-span" style="font-family: 'Trebuchet MS'; font-size: 12px; color: rgb(63, 50, 60); line-height: 15px; ">Она смеётся всегда и шутит,
Она друзьями окружена...
Но разве знают все эти люди,
Как ночью плачет она одна...
Она играет в судьбу, как в карты
Сегодня в плюсе, а завтра ноль.
Она не знает об этом завтра.
Она забыла к нему пароль.
Она гуляет в ночи, как кошка,
Так неприступна и так нежна,
Она ребёнок в душе, немножко.
Но сколько боли хранит она...
Она красива, легка, волшебна.
Как много принцев её хотят...
Но непонятно им совершенно,
Какую тайну глаза хранят.
Она свободна, как ветер в поле.
Но ей свобода не по душе...
Ах, как бы сладко жилось в неволе,
Ей с тем, кто спрятан в её душе.
Она с улыбкой встречает утро,
Лишь ночью волю даёт слезам.
Ей нужен кто-то, настолько мудрый,
Чтоб разгадать её по глазам...

[Mona Lott]

Она не ищет перемен -
Они ее находят сами.
Порою,
требуя взамен
Измен,
подушек со слезами,
Визитов к доктору,
родни
Кружение до отупенья.
И смены адреса.
И дни
Хронического опьяненья.
Сердечных приступов,
истом,
Размякших в теле сладким комом,
Судебных приставов,
погон
Неугомонных участковых.
Любви! До гроба!
И гробов
недавних близких
и любимых...
Разболтанный дверной засов
.......

И взгляд уже не тот -
Не проходите, люди, ...
А валите - мимо!

[Mona Lott]

простые слова




Я беспечный малый
Как живу не знаю
Звездочку я с неба
Даже не желаю

Не бегу за грошами
Не хочу я в судьи
Почему хорошими
Кажутся мне люди?

Потому хорошими
Потому что знаю
Что живет на свете
Та, о ком мечтаю

В том же самом городе
В центре, не в сторонке
Я не знаю, вроде бы
Нравлюсь я девчонке

Что с собой поделаю
Не прошу я милости
Объясниться с милою
Не хватает смелости

Он начал читать когда солнце пылилось в зените.
За пару страниц до конца он оставил закладку.
Из сердца тянулись какие-то красные нити.
Сегодня срезать их казалось особенно сладким.
Сегодня в душе ему было особенно душно
Святой от природы, он чувствовал – как это тошно
Царапать на пальцах узоры рябиновой тушью
И снова высовывать белые руки под дождь, но..
«Нам все его шалости выйдут когда-нибудь боком
Все наши забытые игры и новые ники» -
Так молвила странная девочка с комплексом бога
Какому-то мальчику из недочитанной книги

[Mona Lott]

Открыв окно, глядит в окно,как в бездну ангелы глядят,а рифмы, — значит, не дано, —как зубы мудрости, болят.Он до утра на бабе мерз, —с похмелья кровью налит глаз.Венера, алая как Марс, —к таким стихам - откройте газ...И вдоль стены сто лучших книгуже осмыслить не суметь.На что истратил жизни миг?на смерть, как водится, на смерть.Кривое зеркало в уме.Посыпался соленый дождь.И не хотел, чтобы в тюрьмерождался сын, рождалась дочь.В похмельном ледяном поту, —ох жизнь моя, ты — смерть моя! —плевать в далекую звездуиз ямы собственного «я»!

[Mona Lott]

И дождь идет, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами.
Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!


Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идем за нами.


Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идем за нами.
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?


Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?


Чтоб застрелиться тут, не надо ни черта:
ни тяготы в душе, ни пороха в нагане.


Ни самого нагана. Видит Бог,
чтоб застрелиться тут не надо ничего.